Маленькая балерина

Она взяла все самое лучшее от своих родителей. Высокие скулы, миндалевидный разрез глаз, смуглую кожу и брови вразлет – от матери. Тонкое упругое тело, прямой короткий нос с трепещущими ноздрями, крупный рот и неповторимый фиалковый цвет глаз – от отца. В итоге получился поразительный симбиоз. Ярко выраженный восток, приправленный холодной скандинавской сдержанностью.

Я погрузилась в раздумья и не сразу заметила, что черная «Ауди» мигнула поворотником. Я устремилась следом за Фиалкой.

Узкая лента шоссе, окруженная высокими деревьями, извивалась и искрилась на ослепительном солнце. Казалось, что асфальт мокрый. Обман зрения, как мираж в пустыне.

Неожиданно моя машина попала колесом в яму, подпрыгнула и жалобно задребезжала. На приборной панели вспыхнула ярко-красная лампочка. Я прислушалась. Хотя, что толку мне прислушиваться, я все равно совершенно не разбираюсь в автомобилях.

Мотор работал вроде ровно. Никаких посторонних звуков не слышалось.

– Прости меня, милая, – прошептала я и погладила шероховатую поверхность руля.

Наконец мы въехали на территорию поселка. Широкая подъездная дорога была окружена толстыми стенами высоченных сосен и убегала далеко вперед. Солнечные лучи пронзали густые кроны деревьев и смешными кляксами шлепались на асфальт. Царивший здесь испокон веков покой нарушало громкое щебетание птиц, проникавшее сквозь открытые окна автомобиля.

Вскоре мы достигли цели – огороженной затейливым заборчиком стоянки.

– Приехали? – спросила я, хлопнув дверцей «Рено».

– Теперь понять бы, в какую сторону двигаться, – рассеянно пробормотала Динка, уставившись на таинственный рисунок, начертанный на листке бумаги, – план местности. Она прищурилась и закусила наманикюренный мизинец. Фиалка всегда так делала, когда оказывалась в затруднительном положении. – Так, если я не ошибаюсь, нам туда, – наконец произнесла она, махнув рукой. – Ты же знаешь, у меня топографический кретинизм.

Динка щелкнула пультом сигнализации и решительно направилась в самую чащу леса. Я вытащила из машины сумку с вещами и последовала за ней.

Пьяный хвойный воздух тут же вскружил голову. Воздух был такой вязкий и маслянистый, что шмель, деловито пролетавший мимо, с трудом рассекал его крыльями.

Неужели я буду здесь жить?

– Давай быстрее! – крикнула Фиалка. Оказалось, она уже продвинулась далеко. Ее белая бейсболка мелькала впереди среди прямых стройных стволов.

Я прибавила шаг. Прошлогодние сосновые иглы громко шуршали под ногами.

Неожиданно сосны расступились, и я ахнула от восхищения.

На залитой солнцем поляне высился двухэтажный деревянный дом, выкрашенный в зеленый цвет. Вокруг него буйствовали в цветении кусты махровой сирени. В уютном палисаднике перед крыльцом доживали свой век тюльпаны и нарциссы, уже заметно поникшие. А рядом с ними набухали бутоны роз, пионов, ирисов.

Оглушительное жужжание шмелей и пчел перекрывало все остальные звуки.

Я швырнула сумку на землю, под сиреневый куст, и сунула нос в пушистые прохладные гроздья.

– Да что за черт! – услышала я голос подруги. Фиалка стояла на крыльце дома и мучилась с дверным замком.

– Дай попробую, – бросилась я на помощь.

– Пробуй, – милостиво разрешила Динка и уступила мне место. Она расстегнула молнию объемистого рюкзака из змеиной кожи и извлекла стильный серебряный портсигар. Щелкнула зажигалкой от Картье. Ароматный дым тонкой коричневой сигариллы наполнил пространство.

Я вытащила ключ из замочной скважины, повертела его и вставила снова. Дверь с легким скрипом отворилась.

– Странно! – Фиалка передернула плечами. – Может, я не той стороной ключ вставляла?

Она отшвырнула окурок, ступила внутрь дома, стремительно миновала увитую плющом застекленную веранду и влетела в гостиную.

А я не спешила. Мне хотелось рассмотреть все подробно, до мельчайших деталей. Высокие, от пола до потолка, окна с деревянным переплетом, похожим на листок из школьной тетрадки «в клеточку». Интересно, как такие окна моют? Кресло-качалка. Старинный буфет с потускневшими стеклами. Круглый стол, покрытый кружевной скатертью. Глиняный кувшин с разноцветными тюльпанами.

– Ну где ты там застряла? – позвала Фиалка. Внутри дома было прохладно и пахло как-то по-особенному. Так обычно пахнет в музеях и антикварных лавках.

Я словно оказалась в другой реальности, как Алиса в Зазеркалье. Потрескавшаяся кожаная мебель, громоздкие напольные часы с голым, без стрелок, циферблатом, бархатный абажур с бахромой. Все это окунуло меня в атмосферу далекого и загадочного прошлого.

Над камином висел портрет в массивной резной раме, на котором была изображена хозяйка – Ида Врублевская. Я зачарованно застыла перед ним, как вдруг затренькал Фиалкин мобильник. Я обернулась. Фиалка извлекла телефон из рюкзака, посмотрела на дисплей и досадливо скривилась.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего, – быстро ответила она и тут же улыбнулась. – Котик, не бери в голову. Пойдем лучше кофе выпьем.

В памяти вдруг всплыло, как однажды, на заре нашей супружеской жизни, Кирилл спросил Динку:

– А почему ты ее так называешь?