Главный герой повести магистр университета Ян Вар, хотя и происходит из покоренного врагами народа, старается остаться в стороне от неугасшего конфликта завоевателей и завоеванных, сочиняет научный труд «Вопрос о культуре, насаждавшейся насильственным путем». Но дуэль с гвардейским офицером ставит его вне закона, вынуждает бежать из столицы и близко узнать, как живет, к чему стремится, за что готов сражаться родной народ.
Владимир Семенович Короткевич , Владимир Семёнович Короткевич
В сборник вошли повести «Дикая охота короля Стаха», «Оружие», «Цыганский король» и «Седая легенда». Завершает книгу, вобравшую в себя произведения В. Короткевича на историческую тему, послесловие В. Захарова «Певец седых легенд и народных поверий».
Владимир Короткевич , Владимир Семенович Короткевич , Владимир Семёнович Короткевич
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.
А. А. Сурнин , Владимир Короткевич , Владимир Семенович Короткевич
Жил в белорусском городе Рогачёве небогатый дворянин Гервасий Выливаха – балагур и весельчак, пьяница и развратник. Жил с размахом, без оглядки, а когда пришла пора уходить из мира живых, то Гервасий и тут не потерял присутствия духа и затеял игру с самой Смертью…
Васіль Сёмуха , Владимир Семенович Короткевич
Небо раскололось пополам, и в рваную расщелину хлынул такой слепящий свет, что захотелось сесть на землю. Вместе со светом из расщелины вырвался сухой короткий треск, словно кто-то сломал дерево над головой.
Владимир Семенович Короткевич
В сборник вошли повести «Дикая охота короля Стаха», «Оружие», «Цыганский король» и «Седая легенда». Завершает книгу, вобравшую в себя произведения В Короткевича на историческую тему, послесловие В.Захарова «Певец седых легенд и народных поверий».
- Знаешь ли ты, что подлежишь расстрелу? - спросил капитан Румянцев стоявшего перед ним человека. Тот промолчал. Стоял прямо, как-то странно вытянувшись, и только глаза его с затаенной печалью следили за пущей, куда ему уже не было пути. Осенью 1863 года часть конницы Ченгирея, сильно потрепанная в беспрестанных стычках с инсургентами, по специальному приказу штаб-канцелярии разместилась на отдых в глухом полесском селе. Только-только отгремели раскаты восстания, и хотя самого "диктатора" еще не схватили и никто даже не знал, в Вильно он или нет, но все уже стихало. Добивались последние отряды повстанцев, несчастные, затравленные люди прятались по лесам.
Она хотела побыть одна – уехать из города, подумать, все взвесить, а получилось... Все больше и больше Саша втягивается в чужие загадочные события, нити которых уходят в прошлое. Неужели она должна расплачиваться за ошибки совсем незнакомой ...
Владимир Семенович Короткевич , Ольга Смецкая
Весной полесские реки начинают течь вспять, к истокам. Лишь одна Припять с усилием гонит к Днепру талые воды, заливая на десятки километров поля и леса. Остаются только деревни на островах да редкие барки со стогами сена или шумной свадьбой. Порой — базар на байдах, соединенных мостками, плавучий базар, медленно приближающийся к далекому селу. Пахнут добрым молоком коровы, кони боязливо косятся на борт фиолетовым, напряженно-умным глазом: "Ну вас к дьяволу. Еще потонешь тут с вами". …Один базар, по-полесски сдержанный, шутливый и слегка пьяный, запаздывал с прибытием в село на целых два дня.
Владимир Семенович Короткевич , Наум Зиновьевич Кислик
Падали листья. Иногда под порывами ветра листья осыпались тысячами, и тогда даже в воздухе слышался их шелест. А потом ветер стихал, и листья начинали падать по одному. А земля шелестела звонко и настойчиво; вдруг кто-то невидимый начинал петлять под деревьями, вздымая ворохи красных, желтых, зеленых с лимонными прожилками листьев. В этот прозрачный октябрьский день Архангельское казалось покинутым, как дача с заколоченными окнами. Была тишина и запустение. Молодая пара вышла из автобуса, углубилась в парк. Мужчина шел рядом с девушкой очень прямой, смотрел на мир холодными, зеленоватыми глазами. Светлые брови насуплены, большой рот сжат.
Ее любили все. Маленькая, тоненькая, чем-то похожая на девочку в свои восемнадцать лет, она вызывала у каждого мужчины, даже слабого, стремление защитить ее. А между тем в этом гибком теле жил в потенции мужественный дух борца и мастера. И каждый зрячий мог бы заметить в ее сердце будущие качества настоящей женщины: жажду любить и быть любимой, тонкий ум, редкое у женщин остроумие, умение отыскать ближайший и верный путь к своему счастью. Но все это еще дремало в недрах ее существа, как неясная тень того, что должно было прийти в будущем. Безоблачность и беззащитная ясность словно звали каждого убирать камни с дороги этого слабого котенка. И мужчинам было приятно это: чувствовать себя сильными, справедливыми и красивыми рядом с нею.
Бухта лежала в черных безжизненных сопках, как тусклое зеркало. На этом зеркале спали глухие и настороженные тени кораблей. Слева, вдали догорало созвездие города, самый край этого созвездия, потому что центр его прятался за мысом. Темноту только изредка вспарывали вспышки ратьера: корабли будто жаловались друг другу, что вот вокруг ночь, хмарь и тоска, что кили их стынут и дубеют в ледяной воде. Степан прикурил от окурка новую папиросу и выпустил окурок. Услышал, как коротко зашипело внизу, будто кто-то сказал: «Тс-с», и все вокруг вправду заглохло, тяжело и сонно. Стояла тишина. Только изредка над водой певуче стонали, перекликались корабельные склянки. А потом умолкали, и немота, еще более глубокая, вновь повисала над водой. В эти предрассветные часы мичман Степан Дубовец все чаще последнее время испытывал щемящую, но чем-то даже приятную тоску. Будто на несколько минут чья-то жесткая рука отпускала сердце. Словно какой-то теплый дождь орошал на минуту его душу.
... она махала косынкой, noтом, поникнув, пошла к машине. В ту минуту ему хотелось прыгнуть за борт и поплыть до берега. Тяжело, смертельно он жалел потом, что не сделал этого.Фигура на берегу исчезла. Исчезла машина. Исчезла, наконец, и пристань.И тут какой-то странный дикий звук поразил Северина. Всем телом подавшись к уходящему берегу, горько, неутешно, отчаянно, как по покойнику, выл Амур…