Маленькая частная война

— У вас нет камер слежения на дверях, выходящих в переулок, — заметила Ева.

— Нет. — Это заговорил мужчина. — Мы считаем, что людям нужно доверять. Мы верим, что дающему воздастся.

— Мы считаем, что в общине должны быть добрососедские отношения, — добавила Лея. — Мы каждый день после закрытия раздаем еду в переулке. Мы всем сказали, что будем раздавать еду бесплатно, если в переулке будет чисто, если здесь не будут распространять наркотики, драться, мусорить. Первые несколько недель мы балансировали на грани, скорее даже за гранью. Но потом бесплатная еда сделала свое дело, и теперь…

— Почему вы вышли в переулок?

— Мне показалось, что я что-то слышала. Глухой стук. Я была в кладовой, мне надо было взять кое-что из припасов. Иногда люди приходят, стучат в дверь еще до закрытия. Я открыла дверь, решила, если они не в крайней нужде, скажу, чтоб приходили позднее, когда мы закроемся… Она лежала прямо там, у дверей. Она была голая, лежала лицом вниз. Я подумала, не дай бог кто-то изнасиловал эту бедную женщину. Я наклонилась, заговорила с ней… А потом тронула ее за плечо. Да, кажется, за плечо, точно не помню. Я тронула ее, а она была такая холодная! Но я все равно не сразу поняла, что она мертва. Я просто подумала: бедная, бедная женщина. И я перевернула ее и позвала мужа.

— Она позвала, — подтвердил муж. — Я сразу понял, что что-то не так, и бросил работу. Лея начала кричать, прежде чем я добрался до кладовой. Тогда мы все выбежали. Мне показалось, что эта женщина ранена, я попытался ее поднять. А потом я увидел, что она мертва. Мы вызвали полицию. Я остался с ней, с этой женщиной, пока они не приехали. Я думал, кто-то должен…

— Вы видели в переулке кого-нибудь еще? Видели машину или человека, покидающего переулок? — спросила Ева у Леи.

— Я видела габаритные огни — всего одну секунду. Они так быстро промелькнули, я только заметила, что они были как кубики.

— Кубики?

— Да, как детские кубики. По три красных квадрата, один над другим, с обеих сторон. Извините, я видела их только мельком. Я бы и этого не увидела, если б не повернула голову.

— Вы слышали, как они въезжают и выезжают?

— Может быть, и слышала, я не уверена. Мы здесь включаем музыку, пока работаем. Я пробыла в кладовой всего минуту, и я напевала себе под нос. Из кладовой слышно уличное движение, но на него не обращаешь внимания. Понимаете? Его слышно, но его не замечаешь. Я думаю… Хотела бы я быть точно уверенной, но мне кажется, я слышала двигатель в переулке, перед тем как раздался стук. А потом — звук отъезжающей машины. Теперь, когда я вспоминаю, я почти уверена.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Ева показала ей фоторобот Киркендолла.

— Нет, мне очень жаль. Он…

— Покажите остальным, — перебила ее Ева. — Может быть, кто-то узнает его. Или ее, — и она протянула фотографию Айзенберри с удостоверения личности.

Выйдя на улицу, Ева сделала знак Трухарту:

— Ну что, было щекотно?

— Нет, мэм. Опрос пока не выявил никого, кто видел бы машину, въезжающую в переулок или покидающую его.

— Свидетельница слышала, как тело ударилось об землю, и мельком видела габаритные огни. По три квадрата друг над другом с каждой стороны. Чистая случайность. Если бы свидетельница не оказалась практически возле задней двери, когда ее выбросили, никто бы и этого не увидел.

— Им не повезло, — заметил Трухарт.

— Да, им не повезло. Ладно, пусть здесь поработают «чистильщики», хотя вряд ли от этого будет толк, а мы составим рапорт в кабинете у меня дома. Надо прикрепить еще одно лицо к доске, Трухарт. — Ева взглянула на черный мешок, который в эту минуту грузили в фургон из морга. — Кому не повезло, так это ей.

— А я ничего плохого не имел в виду, лейтенант, когда говорил, что им не повезло.

— Я ничего плохого и не услышала. — Вернувшись к машине, Ева вновь оглядела местность: мостовую, тротуар, окна, крыши, лица. — Мередит Ньюман была обречена с той минуты, как они ее взяли. Мы ничего не могли для нее сделать. Но мы можем кое-что для нее сделать сейчас.

— Мне следовало быть более внимательным. Заметить хотя бы, что труп был подвергнут санобработке.

— Да, следовало. Ничего, в следующий раз заметишь. — Ева не спеша тронулась с места. — Как, по-твоему, ты многому научился, работая с Бакстером?

— Он умеет обращать внимание на детали, и он терпелив. Я вам благодарен за то, что дали мне шанс поработать в отделе убийств, лейтенант. И учиться у Бакстера.

— Он тебя еще не испортил, — усмехнулась Ева и повернула на юг.

— Он говорит, что он над этим работает, — усмехнулся в ответ Трухарт. — Между прочим, он очень хорошо отзывается о вас, лейтенант. Знаю, он над вами часто подшучивает, такой уж он человек. Но он очень уважает вас как полицейского офицера.

— Если бы он меня не уважал, его не было бы в нашей следовательской команде. — Ева проверила зеркало заднего вида и боковое зеркало. — И если бы я его не уважала, его бы тоже там не было. — Она остановила машину возле круглосуточного бакалейного магазинчика и выудила из кармана кредитки. — Будь добр, сбегай купи мне пепси. И себе купи что хочешь.