Я останавливаю машину в самом безопасном месте, как можно дальше от малейшего намека на склон, надежно фиксирую ручной тормоз и поворачиваюсь к мирно спящему на заднем сиденье Питеру. И не могу удержаться от улыбки. Он так вырос за прошедший год… А когда не спит, болтает без умолку. И не отстает от меня ни на шаг — настоящий маменькин сынок.
Я выхожу из машины и иду к вершине скалы. На горизонте видна лодка, которая держит курс прямо на меня. Даже с такого расстояния она кажется знакомой.
Сегодня необычно теплый и безветренный день, и люди приехали на пляж целыми семьями. Чуть поодаль несколько ребят играют в футбол. Один мальчик, лет шести, отделился от остальных. Похоже, его заинтересовал песок. Я все еще слышу голос отца из приемника:
Лодка приближается и сбрасывает скорость, направляясь к маленькому причалу на пляже внизу. Я с трудом различаю одинокую фигуру за штурвалом.
Нам с Кэтрин уже никогда не вернуть былую близость. Я поняла это вскоре после той ночи, когда мы нашли Питера в лодочном сарае. Невозможно дружить с человеком, который столько у тебя отнял. Поэтому я даже испытала облегчение, когда Каллум уговорил ее переехать в Шотландию. На расстоянии мы можем притворяться подругами, а приглашение стать крестной — сигнал всему миру, что я прощена. Этого достаточно. Должно быть достаточно.
А пока я совершаю ежегодное паломничество к тому месту, где убила ее сыновей.
Прошло ровно четыре года с того дня, как я приехала сюда на час раньше условленного времени в тщетной и довольно жалкой надежде провести время с Беном, так чтобы Кэтрин не могла нам помешать. Мне казалось, что она вскоре бросит его. Я была полна решимости подобрать обломки. Бен. Я больше ни о чем не могла думать. Только о жизни с Беном.
Позади меня, в машине, отец заканчивает свою передачу: