Маленькая голубка

Я попыталась опустить ноги, но он переместил одну руку с моей спины, чтобы обхватить мое бедро и удержать его на месте. Занеся меня в спальню, он положил меня на кровать и ушел в гостиную. Через минуту он вернулся, оставив самокат в пределах досягаемости и бросив одеяло на кровать.

А затем снова ушел, не сказав за все время ни слова.

Определенно, он был пьян.

То, что он был в таком состоянии, объясняло его странности. Но это не объясняло реакцию моего тела на него. На его тело. На его прикосновения. Сердце все еще колотилось в груди, а ноги беспокойно подергивались, желая унять покалывание, которое я не должна была чувствовать. Я могла бы списать это на одиночество или на то, что я слишком устала, чтобы использовать свой мозг. Но дело было не только в этом.

Это были чувства, которые он вызывал. Притяжение. Его нежные прикосновения.

Это был просто Максимо.

И это было доказательством того, что я сошла с ума.

В жизни было достаточно разочарований, и я не собиралась создавать себе еще больше, строя фантазии в своей голове.

И уж тем более я не была Белль⁶, впадающей в стокгольмский синдромом ради чудовища.

Потому что, конечно, Максимо с его татуировками, тазовыми мышцами и задумчивыми темными глазами был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела в своей жизни, но это не имело значения. Внешность — это еще не все. Он был плохим человеком.

Именно это я повторяла себе снова и снова, когда напряжение в моем животе сжималось, как натянутая пружина. Я не обращала на это внимания и пыталась уснуть, но постоянно ворочалась, как будто снова оказалась в своей крошечной кровати с неприятными протертыми простынями. Мой разум боролся с моим телом.

И тело победило.

Отбросив одеяло, я запустила руку в штаны и провела ею между ног. Я выбросила все мысли из головы, когда торопливыми, отработанными движениями прикасалась к своему клитору, но это не сработало так, как обычно.

Я попробовала погладить свою грудь, но, даже находясь в таком напряженном состоянии, этого было недостаточно, чтобы заставить меня кончить.

Пройдя точку невозврата, я впала в отчаяние и позволила фантазии, с которой боролась, взять верх. Я представила себе Максимо в постели со мной, который направлял мои прикосновения, а затем заменил мою руку своей татуированной. Я представляла совершенство его высокого, мускулистого тела, проводя пальцами по глубокой впадине, которую я видела над резинкой его джоггеров.

Его джоггеров.

Они выглядят точно так же, как те, что были на мне несколько дней назад.

Я ношу его вещи.

Я трогаю себя, одетая в его одежду.

Что-то в этом подействовало на меня. И я сильно кончила, надеясь, что не издаю никакого шума, но была слишком потеряна, чтобы беспокоиться об этом. Мое тело содрогалось, когда я терла себя, переживая один оргазм и переходя во второй. Моя фантазия расцветала, когда я представляла, как его тело накрывает мое.

Я могла бы кончить и третий раз, но, когда напряжение спало, на смену возбуждению пришел стыд.

Я просто кончила, думая о Максимо.

Это было так сексуально.

То есть, глупо. Это было так глупо.

Встав с кровати, я пошла в ванную и привела себя в порядок, избегая своего отражения в зеркале.

Я превратилась в извращенку.

Счастливую и довольную извращенку.

Максимо

Задыхаясь, я скривил губы в отвращении.

Я больной на всю голову.

После душа я вернулся в свой кабинет, чтобы выпить, снимая беспокойство. Виски так и остался нетронутым, а вместо него я наблюдал за Джульеттой. Слава богу, потому что после того, как она упала с дивана, я не сомневался, что она попыталась бы идти и еще больше навредила бы себе.

Отнеся ее в постель, я впервые включил камеру в ее спальне. Я мог бы сказать, что проверял, все ли у нее в порядке, но я не стал врать даже себе. Мне хотелось забраться с ней в эту чертову постель, чтобы пересчитать все до единой сексуальной веснушки на ее теле. Но поскольку такой возможности не было, я решил понаблюдать за ней.

Когда она ворочалась, я уже собирался предложить ей поесть, полагая, что голод не дает ей уснуть. Но я никак не ожидал увидеть, как ее рука спускается в штаны — мои штаны. Мой член стал твердым, когда я увидел, как она трогает себя.

Ни разу — ни на секунду — я не подумал о том, чтобы выключить камеру.

Я был слишком занят тем, что одной рукой придерживал пояс, а другой накачивал себя.

Я был слишком занят фантазиями о том, что она думает обо мне так же, как я думал о ней.

Слишком был занят тем, что поддавался больной потребности, которая, казалось, росла с каждым днем.

Слишком занят тем, что кончил сильнее, чем когда-либо.

Схватив горсть салфеток, я вытер сперму с живота и груди и выбросил их. Затем я взял свой виски и осушил стакан, после чего налил еще.

Может быть, я и не чувствовал вины во время процесса дрочки, но уж точно чувствовал ее после.