Маленькая хня

Марина Олеговна, которую несчастливо любил Сергей Николаевич, жила окнами напротив и несчастливо любила Сергея Николаевича, наблюдая за ним в театральный бинокль. Окуляры бинокля были довольно слабыми, и Марина Олеговна для улучшения видимости растягивала себе левый глаз. Когда Сергей Николаевич пытался запихать свой раненый язык в рот с помощью пальцев, Марина Олеговна так натянула глаз, что он лопнул. Женщина была увлечена и не почувствовала боли, только мужчина в доме напротив пропал из ее поля зрения.

Сергей Николаевич, сидя у себя в кухне на столе, перестал плакать, протянул руку и снял со стены небольшое зеркало. Он хотел исследовать рану на языке, но она была не сверху, а снизу. Язык требовалось немного вывернуть и сдвинуть вправо, но он не подчинялся сигналам из мозга. Помогая себе пальцами, Сергей Николаевич стал крутить язык по часовой стрелке, стараясь не пачкаться кровью. В момент, когда рана стала доступной обзору, Сергей Николаевич увидел в зеркале отражение соседнего дома и Марину Олеговну в окне. Забыл обо всем на свете, Сергей Николаевич продолжил крутить свой язык до тех пор, пока не оторвал его.

Марина Олеговна, безуспешно протирая левый окуляр бинокля, решила сменить угол зрения и принялась растягивать правый глаз. Сергей Николаевич на мгновение четко прорисовался в окуляре, но тут же исчез из него навсегда. Марина Олеговна, задрав халат, стала протирать подолом стекла бинокля, немного удивляясь тому, что совсем ничего не видит без театральной оптики, а та, похоже, испортилась.

Сергей Николаевич, увидев свой оторванный язык, от неожиданности выронил зеркало и разбил его на три части. Это было единственное зеркало Сергея Николаевича, и он принялся трогать осколки, желая выбрать больший и рассмотреть у себя во рту то, что там теперь было. Выбрав, Сергей Николаевич снова сел на стол, утвердил осколок у себя на коленях и, придерживая его рукой, открыл рот. В другой руке он держал оторванный язык, намереваясь хоть как-то приделать его на место. Изо рта вылилось очень много крови, загадившей зеркало. Положив язык на стол, Сергей Николаевич хотел протереть осколок растянутой мотней своих стареньких треников, но нечаянно захватил ее в кулак вместе с членом, который и обрезал об острый зеркальный край ровно посредине.

Марина Олеговна, ощупью пробираясь по темной квартире, случайно наступила на спящую кошку и раздавила ее. Почувствовав мягкое и теплое, прилипшее к ее тапочке, Марина Олеговна попыталась освободить ногу и пошаркала ею по половицам. Примерно через полминуты шарканья нога освободилась, и Марина Олеговна пошла в потемках дальше, недоумевая по поводу таинственного липкого предмета, оставшегося где-то позади, и разгильдяйства энергетиков. Марина Олеговна помнила, что на кухне, в третьем шкафчике справа, на верхней полке, лежат две церковные свечи.

Отрезавший себе половину члена Сергей Николаевич бросился к телефону и набрал 03. «Скорая слушает», — сказали в телефоне усталым доброжелательным голосом. «ААААААААЭЭЭЭЭЭЭЭ», — сказал Сергей Николаевич в трубку, после чего в ней запикало. Сергей Николаевич вспомнил про свой язык и побежал за ним в кухню.

Языка на столе не было.

Марина Олеговна, нащупав табуретку и примерно отсчитав третий шкафчик справа, придвинула мебель поудобнее и взобралась на нее, для равновесия придерживаясь за дверцу стоящего рядом холодильника. В тот момент, когда обе ее ноги уже были на табуретке, но центр тяжести еще не переместился в нужную плоскость, дверца холодильника открылась и Марина Олеговна полетела на пол, ударившись ухом об угол стола. В ухе громко стрельнула пушка, после чего наступила тишина.

Сергей Николаевич, чье время истекало вместе с кровью, сделал на кухне полный хаос, но языка так и не нашел, зато потерял половинку члена, которая все это время была зажата в его руке вместе с лоскутком от треников. Обессилев и утратив последнюю надежду на все, он сел на пол и завыл подстреленным волком. Через 15 минут он умер.

Марина Олеговна, очутившись в беззвучном черном вакууме, села на пол и завыла подстреленной волчицей. Через 15 минут она умерла.

Но ей-то, конечно, было проще, чем Сергею Николаевичу: женщины вообще легче переносят несчастливую любовь.

МАТЬ

Анатолий Михайлович родился совершенно сформированным мужчиной, только маленьким и легким: длина 51 см, вес 3700 граммов. Да и странно было бы, если б он появился на электрический свет родильного зала сразу большим и тяжелым: длина 178 см, вес 83 кг. А так он никого не удивил: ни акушера, принявшего в свои ладони хорошо выбритого краснолицего джентльмена, ни собственную мать, которая вообще не заметила во внешности сына никаких странностей или отклонений, кроме неземной красоты.