Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни

— Лечение отдыхом, — сказал как-то раз утром Дик Грэхему, предлагая ему бокс, поединок на рапирах или на ножах. — Теперь самое время приняться за вашу книгу, — сказал он ему, остановившись на минутку передохнуть во время борьбы. — Я — только один из многих, с нетерпением ждущих ее появления, а я, правда, жду с нетерпением. Я вчера получил письмо от Хэвли, он тоже об этом вспоминает и спрашивает, много ли у вас написано.

Грэхем, сидя у себя в башне, привел в порядок свои записи и фотографии, составил план книги и погрузился в работу над первой главой. Это так увлекло его, что зарождающийся в нем интерес к Паоле, может быть, и угас бы, если бы не встречи с ней по вечерам за обедом. К тому же, пока Эрнестина и Льют не уехали в Санта-Барбара, купание днем и катание верхом не прекращались, как и автомобильные поездки на миримарские пастбища и к вершинам Ансельмских гор. Ездили иногда в сопровождении Дика осматривать его землечерпалки в бассейне реки Сакраменто или большую плотину на Малом Койоте, а как-то раз посетили отведенный ему для колонии участок в пять тысяч акров, сдаваемый в аренду по двадцать акров, где Дик брался обеспечить существование двумстам пятидесяти фермерским семействам.

Грэхем знал, что Паола часто отправляется в далекие одинокие прогулки верхом и не удивился, застав ее спешивающейся у коновязи с Лани.

— А вы не боитесь, что эта кобыла разучится бывать в обществе? — пошутил он.

Паола засмеялась и покачала головой.

— В таком случае, — заявил он храбро, — дайте мне это испытать.

— У вас есть Льют и Эрнестина, и Берт и другие.

— Для меня места здесь новые, — настаивал он. — А новые места всегда лучше всего узнаешь с теми, кто их знает. Я уже на многое смотрел глазами Льют и Эрнестины и всей компании. Но многого еще не видел вовсе, такого, что можно увидеть только вашими глазами.

— Приятная теория, — ответила она уклончиво. — Вы хотите смотреть пейзажи, как географический вампир?

— Но без дурных последствий, которых можно ожидать от вампира, — быстро заверил он.

Она ответила не сразу. Она посмотрела на него честно и прямо, и он понял, что она взвешивает и обдумывает каждое слово.

— В этом я не уверена, — сказала она наконец, и его воображение сразу же заиграло, отыскивая внутренний смысл ее слов.

— Но мы так много могли бы сказать друг другу, — снова взмолился он. — Столько такого, что мы… должны сказать.

— Этого я и опасаюсь, — ответила она совершенно спокойно и снова посмотрела на него так же прямо и открыто.

«Опасается!» — эта мысль обожгла его, но он не успел ответить, а она, засмеявшись холодно и вызывающе, вошла в дом.

А Большой дом все пустел. Тетка Паолы, миссис Тюлли, уехала, пробыв всего несколько дней, к великому разочарованию Грэхема, надеявшегося узнать у нее побольше о Паоле. Поговаривали, что она вернется и останется надолго, но та заявила, что сейчас, после своего путешествия по Европе, ей нужно объехать очень многих, и только позднее она сможет побыть здесь вволю.

Критику О'Хэю пришлось погостить несколько дней, чтобы оправиться от поражения, нанесенного ему философами. Вся затея была придумана Диком. Сражение началось рано вечером. Брошенное как бы невзначай замечание Эрнестины послужило Аарону Хэнкоку поводом бросить первую бомбу в самую гущу сокровеннейших убеждений О'Хэя. Дар-Хиал, верный и преданный союзник, напал на О'Хэя с фланга со своей цинической теорией музыки и захватил О'Хэя с тыла. Бой ожесточенно продолжался, пока горячий ирландец, вне себя от нападок этих искусных спорщиков, с искренним облегчением не последовал любезному приглашению Терренса Мак-Фейна успокоиться и отдохнуть в бильярдной, где под умиротворяющим действием искусно смешанных напитков и вдали от всяких варваров они по душам поговорили бы о настоящей музыке. А в два часа ночи совершенно трезвый и твердо ступающий Терренс довел до кровати дико вращающего глазами и безнадежно опьяневшего О'Хэя.

— Не огорчайтесь, — утешала его Эрнестина впоследствии, а блеснувший в ее глазах огонек выдал ее участие в заговоре, — этого следовало ожидать. Эти болтуны-философы и святого доведут до пьянства.

— Я думал, что в руках Терренса вы будете в полной безопасности, — коварно извинялся Дик. — Вы оба — ирландцы! Но упустил из виду, что он в этом отношении прошел огонь и воду. Что бы вы думали: проводив вас, он зашел ко мне поболтать, и хоть бы что! Мимоходом упомянул, правда, что было немного выпито, но мне и не снилось, что он привел вас в… такое… состояние.

После отъезда Эрнестины и Льют в Санта-Барбара Берт Уэйнрайт с сестрой вдруг тоже вспомнили свой собственный давно покинутый очаг в Сакраменто. В тот же день приехало двое художников, пользовавшихся особым покровительством Паолы. Но их не было видно, целыми днями они бродили по горам или катались в небольшом экипаже, а то выкуривали одну трубку за другой в бильярдной.