Маленькая хозяйка замка Шгрив

Посверкав злыми глазами на пленницу, тот не осмелился пойти против приказа лысого. Бережно подняв пострадавшую на руки, мужчина отнёс любимую к противоположной от Тиль стене, и вернулся в круг последователей.

Матильда вздохнула с облегчением. Нет, она не строила иллюзий. А ей ещё припомнят и сломанный нос бывшей поломойки, и синяки, что скоро расцветут у той под глазами всеми переливами синюшного, и её, Тиль, непокорность и вызов в своих действиях конкретно этой шайке изгоев.

Кисть дёрнуло острой болью. Сдерживая стон, девушка упала на колени, баюкая пострадавшую конечность.

Меж тем, в помещении стали происходить драматические события: большой подземный зал наполнился звуками горлового пения. Сначала тихо, но с каждой секундой увеличивался диапазон звучания. Вибрирующего, мощного, пробирающего до костей, проходящего через человеческую плоть, заставляя ее дрожать. Раздался лязг пришедшего в движение какого-то механизма, и круг с нарисованной пентаграммой, в центре которого лежала герцогиня, стал медленно подниматься. Большой каменный цилиндр с характерным шорохом, издаваемым трением твёрдых поверхностей друг о друга, вырастал из пола, словно гриб. Поднявшись на высоту в три локтя, глыба остановилась. «Братья», не прекращая свой речитатив, начали её обходить, медленно двигаясь против часовой стрелки.

Состояние заторможенности нахлынуло на Юлию внезапно, как только они с Матильдой вошли, сопровождаемые мужчинами, в зал с колоннами. Наступило спокойствие и безразличие. Словно во сне она наблюдала, как к ним подошёл незнакомец с лысой головой. Елий? Смешное имя. Его слова с трудом доходили до сознания леди Эррол, он говорил о каком-то выборе, а Грой злилась. Зачем? Герцогине было неинтересно и даже скучно. А вот когда их конвоиры стали размножаться на глазах, заполняя помещение, она чуть не рассмеялась. Удивительно, на что способна магия! Надо будет спросить Бурже, он так сможет?

Она всегда уважала в мужчинах галантность. С какой осторожностью они её подхватили с двух сторон и куда-то повели! Раздевали аккуратно, будто от нечаянного движения она могла сломаться. Вяло подчинилась настойчивым направлениям чьих-то рук. Ощутила поглаживающее движение на своей спине, но это не вызвало у неё никаких эмоций. Оставили Лию только в нижней сорочке. Слова благодарности застыли на губах маленькой хозяйки в тот момент, когда её положили прямо на пол с затейливым орнаментом. И опять вопрос: «Зачем?» выпорхнул из головы юркой птичкой. Положили — значит, так надо. Она потерпит этот твёрдый камень под спиной, ей нетрудно. Трясёт от холода? Надо крепче сжать зубы. Не положено леди так стучать ими. Ну вот, опять её горничная что-то кричит! Хм, а у неё есть горничная? Откуда Юлия вообще это взяла? Что пытается ей подсказать память? Лишние думы только отвлекают от созерцания бегающих бликов от факелов на потолке. Как красиво тени спорят со светом, в какие причудливые узоры складываются отображающиеся всполохи, создавая художественный хаос, сопровождаемый необычной песней. Протяжной, пронзительной — она быстро окутывает своей мрачностью все вокруг. Душа словно утопает, вязнет в странной мелодии, создаваемой сильными голосами. Какое это блаженство — слушать дивный хор и наслаждаться игрой огня на тёмном камне…

Как некстати вдруг зазвучал голос в голове, просит настойчиво: «Продержись ещё немного. Я рядом. Я с тобой». Что это? Помешательство? Или навеянная безумным песнопением галлюцинация?

Тело быстро отдавало тепло холодной поверхности под леди Эррол. Она уже не чувствовала свои пальчики на ногах и руках. Веки отяжелели. Сонливость нахлынула сладкой патокой, ластилась, уговаривала: «Не думай, не чувствуй, не вспоминай…»

Сознание трепыхнулось в последней попытке вернуться в настоящее. Картинки из прошлого на миг развеяли туман в голове.

Ночь. Спальня, сильные руки обнимают, ласкают, согревают. А тихий голос, такой знакомый, такой родной просит, умоляет: «Просто будь рядом. Пожалуйста…». Полутемный коридор. Окно. Мягкие губы мужчины касаются её холодных пальцев: «Ты совсем заледенела, мой ангел…». Кабинет. Стол, заваленный бумагами. Тёплое дыхание касается виска, плечи сжимают в объятии: «А меня ты считаешь своим другом?».

— Дункан… — тихо выдохнула маленькая хозяйка и как будто наяву увидела глаза, что смотрят с волнением и нежностью. Утопаешь в них, не в силах оторваться от янтарных искорок.

Её светлость уже не различала грань между обманом сознания и реальностью. В голове зашумело, болезненно сдавило затылок. Сквозь полуоткрытые губы она издала тихий мучительный стон, и тут же над ней склонилось чьё-то лицо. Равнодушное, непроницаемое. «…Скажи, красавица, твой муж уже успел вкусить всю сладость с этих губ?..» — улыбнулась витиеватой фразе, подкинутой воспоминаниями. Черты склонившегося исказила гримаса сочувствия. Её жалеют? Лучше бы прекратили это пение, от которого уже даже мысли связываются в тугой узел, не говоря о внутренностях! Из горла вырвался лишь хрип. Туман в голове нехотя, не спеша развеивался, оставляя после себя тяжесть и боль.