Маленькая красная кнопка (СИ)

Морщится и отводит взгляд.

— Считаешь, мать с самого начала просто хотела продать долю? — съезжает с неприятной темы, что меня вполне устраивает.

— Думаю, да.

— Это больше на неё похоже, чем сказочка про то, что она хотела для меня лучшей жизни, — хмыкает невесело, — только вот почему она не приняла предложение Купреева?

— Артём тоже хотел купить долю? — округляю глаза, а он вновь морщится.

— Всё, достаточно, дальше я сам. За новые вводные спасибо, ты молодец, но, прошу, возвращайся в дом. На маникюр сходи, на массаж, не знаю, чем там ещё женщины занимаются…

— Продолжай… — широко улыбаюсь в ответ, а он роняет голову на грудь. — Тимур, мы просто общаемся, — говорю мягко и вновь пододвигаюсь ближе. — В твоём кабинете, без посторонних, в этом нет никакой опасности. Я выяснила всё просто сидя на лавке в сквере и наслаждаясь хорошей погодой.

— Сам факт того, что ты сюда пришла…

— Найми меня, — сказала, а потом подумала. Глаза Соболева округлились и загорелись, а я промямлила: — Не на полную ставку… хотя нет, не стоит. Ромка, я не потяну.

— Ещё как потянешь! Три часа в день, тебя даже пособия не лишат. Приезжаем вместе, уезжаешь на такси. По три часа в день полноценной продуктивной работы и ты рядом. Принята! Посиди, я звоню в кадры. Придётся уволиться от Купреева… чёрт, Алла в отпуске… а, ладно, другая оформит, не суть.

— Откуда ты знаешь, что Алла в отпуске? — спросила с усмешкой, а его рука, тянущаяся к телефону, повисла в воздухе.

— Так, это не то, что ты подумала, — сказал медленно.

— А что я подумала? — вновь широкая улыбка и шумный выдох Тимура:

— С тобой непросто.

— Два часа работы и час мы общаемся на животрепещущую тему.

— Шантаж? — изумился, скрестив руки на груди и глядя на меня с озорством.

— Переговоры, — пожала плечами, ловя себя на мысли, что наслаждаюсь этим разговором.

— Два часа работы, десять минут разговоров и час пятьдесят — быстрый секс.

— Откуда ещё час? — возмутилась, а Тимур уточнил невинно:

— То есть, против секса ты ничего не имеешь? Четыре часа до лишения пособия по законодательству.

— Уговор был на три часа. Два часа работы и час разговоров.

— Два часа работы, десять минут по делу и пятьдесят — на отвлеченные темы.

— Сорок по делу и двадцать — о сыне и только о нём.

— Двадцать по делу и сорок о сыне. За кофе.

— Без кофе, — поморщилась, вспомнив о своём интересном положении. — И ты делишься сведениями.

— И ты не затеваешь расследований, не опрашиваешь свидетелей и не занимаешься никакой подобной хернёй.

— Пункт может быть изменён по соглашению сторон.

— Скрепим условия? — улыбнулся нахально, а я показала ему фигу. — Окей, нет, так нет, — «плюнул» на ладонь и протянул мне лапу.

— Придурок, — прыснула, не выдержав.

— Давай-давай, — слегка потряс рукой, а я крепко пожала её, пытаясь не улыбаться. — Так-то лучше. Сегодня оформим. Официально три часа в день, с сегодняшнего дня. С тобой приятно иметь дело. Кстати, сейчас ещё встреча, немцы. Сдюжишь?

— Ты сам прекрасно знаешь язык, — смотрю с укором, а он ухмыляется:

— Им об этом знать не обязательно.

Сорок минут довольно импульсивной беседы, Тимур вновь захлопывает ноутбук и с пустым взглядом смотрит в стену.

— Я что-то не так сказала? — спрашиваю осторожно.

— Ты идеальная, — отвечает тихо. — А я кретин.

— Ты что-то не так сказал?..

— Ага, пару лет назад.

— Даже не начинай, — останавливаю, выставив вперёд ладонь. — Поезд со всеми пассажирами, Тимур, — и резко меняю тему: — Алла в отпуске.

— В Турции с Купреевым. Билет на неё куплен в тот же день, как тебя похитили из квартиры. И… вообще, это не в моих интересах, но, думаю, со злости. Решил, что ты забрала ребёнка и слиняла.

— Ты с ней спал? — спрашиваю вообще не то, что планировала, а он просто кивает. — В городе вообще есть хоть одна молодая и приятная внешне девушка, с которой ты ещё не спал? — кривлюсь с презрением.

— Ну, за последние два года подросли те, которым не было восемнадцати, — пожимает плечами, а я закатываю глаза:

— Только не надо делать вид, что два года ты жил, как монах!

— Эта тема мне не нравится, — отрезает, скрипя зубами, и я возвращаюсь к насущной. Мне, вообще-то, тоже.

— Разумеется… Артём хотел купить долю?

— Не Артём. Его отец. И об этом его попросил я.

Отвечает быстро и чётко, как на допросе у следователя. Отвечает и одной рукой тянется к телефону, отводит взгляд. Отвечает, но как будто что-то скрывает, недоговаривает, отвлекает внимание.

Дверь без стука открывается и я слышу голос Тани:

— Тимур, на счёт последнего контракта от… — поворачиваю голову, она осекается, увидев меня, но тут же продолжает: — От поставщиков звукозаписывающего оборудования.

— Я занят, — цедит Соболев сквозь зубы, — зайди позже.

— Да, конечно, простите… — бормочет бывшая лучшая подруга и выходит, шумно закрыв дверь.

— На чём мы остановились? — уточняет Тимур деловито, а я просто сижу и смотрю в одну точку.

Не было у него два года кучи баб. Не было случайных связей, толпы блондинок. Была лишь одна, да и та брюнетка. Она.