Маленькая мечта

– Чёрт, Джереми, кончай уже, а! – раздражённо донеслось откуда-то сбоку, из огромной толпы, состоявшей из работяг в дутых меховых куртках, жилетках и кепках и простых жителей, наполнивших и без того тесноватый «Приют для потерянных душ» к концу дня, да так, что не протолкнуться. – Сколько раз мы уже слышали эту историю и имя этого парня? Серьёзно, сколько можно? Каждый раз, как к нам кто-то приезжает, ты рассказываешь им эту долбаную историю, как будто других нет. Ты как заевшая пластинка. Расскажи уже что-нибудь другое, прошу тебя, старина, иначе – Господь свидетель – мы скоро в гробу этого мальца начнём видеть. Верно ведь я говорю?

Повысив голос к концу речи, коренастый и бородатый мужчина лениво обернулся ко всем сегодня собравшимся здесь, в этом прокуренном, залитым приглушённым неоном зале, людям, ища поддержки. Он её получил – все, кто стоял поблизости, сидел за ближними столиками, все, кто слышал его и держал в руках запотевшую бутылку пива, как один, утвердительно закивали, а воздух наполнился десятками оживленных голосов, один громче другого выкрикивавших фразы в духе «да», «точно», «действительно», «так и есть», «это правда», «правильно», «верно сказано, Зак». Словно он баллотировался в сенат, а эти люди были избирателями, голосовавшими за него.

– А как ещё я должен объяснять им, олух ты несчастный? – подал голос Джереми, перекрикивая гомон и всеобщее возмущение. – Не могу же я прямо сказать, мол, простите, но вы…

– Я и не говорю об этом, но зачем талдычить одно и то же бог весть уже сколько лет?! Расскажи мою историю, историю любого из нас. И вообще, почему именно ты? Мы все здесь можем рассказать не хуже твоего, что здесь к чему и как, и плевать, что ты живёшь здесь с рождения, что с того?

– Чёрта с два! И ты сам знаешь, почему именно я, и не я так решил.

– Прошу вас, перестаньте ссориться, – прервал вдруг затянувшийся спор тоненький голосок одной из приезжих – той, что с чёрными волосами и скулами, как спелые яблоки, совсем ещё молоденькой. Второй же, видимо, был её молодым человеком. – Нам правда очень интересно. Особенно после того, как вы так нас заинтриговали. Прошу, расскажите, Джереми.

На какое-то время в зале воцарилась тишина – настолько все были ошарашены заявлением новоприбывшей девушки. Вернее, не столько заявлением, сколько её присутствием, о котором она вдруг так некстати напомнила. В первые мгновения не доносилось ни звука – лишь едва слышно работал вентилятор, висевший под потолком телевизор и стоящий в углу музыкальный автомат, в котором Codeine играли тягучую и мрачную балладу «Angels» с демо-альбома 1991-го года (впрочем, вряд ли кому-то было дело до таких подробностей). Затем бородатый обречённо выдохнул, махнул рукой и убрался прочь, а все остальные вернулись к своим делам и разговорам, словно произошедшее было в порядке вещей и совсем не в новинку. Кто-то обсуждал выходку бородатого, кто-то трепался о детях, спорте и политике, а кто-то даже слушал Джереми.

А Джереми, тем временем, заговорил: