Маленькая ночная музыка

Аввакум идёт в ванную, становится под струи душа и от холода подпрыгивает, будто стоит на раскалённых угольях. Когда-то он это проделывал весело, с ребяческим усердием, теперь же повторяет процедуру в тайной надежде выпросить себе немного хорошего настроения. Потом, жестоко растеревшись и при этом не порадовавшись своим мускулам, которые по-прежнему пружинисто перекатываются под кожей, он бреется перед зеркалом, всячески изгоняя из своего сознания мысли, которые непрестанно тянут его назад, к событиям вчерашнего дня.

Неизвестно почему, его выбор останавливается на новом тёмном костюме, он повязывает лучший галстук и придирчиво стягивает, поправляет узел. Наряжается, будто на праздник. Даже позволяет себе потерять немало времени, возясь с белым шёлковым платком, который должен чуть показываться из верхнего кармашка пиджака.

Прибрав в спальне, он закрывает окна и выходит в гостиную. В камине пылает буйный огонь, дрова, сложенные горкой, весело трещат, длинные языки пламени отплясывают какой-то бешеный танец. Аввакум подходит к «бару», занимающему левое крыло библиотечного шкафа, достаёт оттуда бутылку коньяку и наливает рюмку до краёв. Вот и согрелся, можно отдёрнуть занавеску балконной двери и выглянуть на улицу.

Погода стоит пасмурная, серое небо совсем низко. Опустилось над сосновым лесом, что зеленой стеной подступил к той стороне улицы. Старая вишня, протянувшая ветви через низкий парапет веранды, выглядит обворованной, обнищалой и как-то грустно примирённой с жизнью. Её обнажённые ветви мокры, на них поблёскивают дождевые капли, но блеск этот не весел. Улица бездонна. По ней только что проехала трехтонка, и во влажном воздухе все ещё держатся клочья сизого дыма, выброшенные выхлопной трубой. Поблизости строят. В следующем году на месте виллы профессора будет красоваться восьмиэтажный бетонный массив. Самой виллы уже нет. «Спящая красавица» вторично вышла замуж, живёт где-то в центре, её новый супруг — дипломат…

Почему не налить ещё одну рюмочку коньяку? Ничего интересного нет на этой улице. Впрочем, перед железной оградой остановилась зелёная «Волга», и ему приходится поспешить со второй рюмкой, ибо рабочий день начинается, пора выходить на охоту.

В гостиную входит молодой красавец-лейтенант. Полковник Манов присылает вот этот пакет с документами. Можно удалиться? Нет, спасибо, в рабочее время он не пьёт коньяк, но шоколадную конфету возьмёт с удовольствием. Ни пуха ни пера! Полковник просыпается рано, хотя позавчера отправил жену в Варну. Теперь ему не приходится обеспечивать ей билеты на премьеры, а вот никак не отделается от бессонницы! Почему бы это?

Аввакум подходит к своему рабочему столу, берет ножницы и осторожно отрезает верхний краешек конверта. С виду он спокоен, как хирург, надевающий резиновые перчатки.

Дюжина снимков. Копия акта о смерти с мнением врача, сделавшего аутопсию. Сильный раствор цианистого соединения, моментальный паралич мозговых клеток. Знакомая история.

Снимки, снимки… По порядку нумерации несколько первых посвящены линолеуму — линолеуму, которым покрыт пол в кабинете инженера. На первых шести снимках отпечатки, оставленные почти одинаковыми подошвами мужских ботинок и обозначенные буквами «А» и «Б». Отпечатки «А» имеют направление от дверей кабинета к письменному столу. Они же огибают письменный стол и достигают его противоположной стороны, где находится телефон. Эти отпечатки дублируются другими, почти идентичными, с той лишь разницей, что каблуки с внешней стороны чуть «съедены». Они обозначены буквой «Б». Местами они, где отчасти, где полностью, «покрывают» отпечатки «А». Однако, начавшись у дверей, они слегка отклоняются в сторону койки и там кончаются — примерно в метре от обращённой к входу стороны письменного стола, который, в отличие от отпечатков «А», они «не обходят»…

По привычке Аввакум «персонифицировал» рассказ заснятых отпечатков таким образом:

«Лица „А“ и „Б“ носят обувь одинакового размера и фасона. В данном случае речь идёт об импортной итальянской обуви „трендафора“ на пластмассовой подошве с чуть заметными поперечными нарезами. У „А“ обувь новее: нарезы оставили на линолеуме более чёткие следы. Кроме того, лицо, обозначенное буквой „А“, или вообще не скашивает каблуки, или же не имело времени их скосить, так как надело эту обувь впервые. Итак, некий „А“ входит в кабинет, направляется к столу, останавливается возле него, делает один-два шага на месте, затем, обойдя стол, достигает его противоположной стороны, после чего возвращается обратно, на этот раз не останавливаясь.

Здесь по сути дела имеется лишь один загадочный момент. В пространстве между дверью и столом как будто оставлено больше следов «А», чем в пространстве вокруг стола, хотя оба эти расстояния равны между собой. Наличие большего количества следов «А» в секторе «дверь — стол» покуда остаётся необъяснимым, загадкой, которая занимает в записной книжке особое место.