Маленькая принцесса

– Однако у вас все-таки есть основания предполагать, что школа была в Париже?

– Есть, – ответил мистер Кэррисфард. – Ее мать, француженка, желала, чтобы девочка получила образование в Париже. Отец, вероятно, и отдал ее в парижскую школу.

– Да, это более чем вероятно, – согласился мистер Кармикел. Мистер Кэррисфард наклонился вперед и ударил по столу своей исхудавшей рукой.

– Я должен найти ее, Кармикел, – сказал он. – Если у нее нет близких, если она бедна – это моя вина. Как может оправиться человек с такой тяжестью на душе? После ряда неудач счастье снова вернулось к нам и наши надежды на алмазные россыпи оправдались. Самые фантастические мечты стали действительностью, а девочка Ральфа Кру, может быть, просит милостыню!

– Да нет же, нет! – воскликнул Кармикел. – Постарайтесь успокоиться. Помните, что, если мы ее найдем, у нее будет громадное состояние.

– И как мог я так потерять голову, когда дела пошли плохо! – с отчаянием проговорил Кэррисфард. – Мне кажется, я не потерялся бы так, если бы на мне не лежала ответственность за чужие деньги. Бедный Ральф Кру вложил в алмазные копи весь свой капитал, до последнего пенни. Он верил мне – он любил меня. И он умер с мыслью, что я разорил его – я. Том Кэррисфард, игравший с ним в крикет в Индии! Каким негодяем он, должно быть, считал меня!

– Не упрекайте себя так. Вы не виноваты, что дела пошли дурно.

– Я упрекаю себя не в этом, а в том, что я упал духом. Я убежал, как мошенник и вор, потому что был не в силах взглянуть на своего лучшего друга и сказать ему, что разорил его и его ребенка.

Добродушный мистер Кармикел положил ему руку на плечо.

– Вы убежали, потому что у вас помутился рассудок от поразившего вас удара. У вас уже тогда начинался бред. Ведь всего через два дня у вас открылось воспаление мозга и вы, лежа в больнице, были все время в бреду. Вспомните это.

Кэррисфард опустил голову на руку.

– Да, – сказал он, – я чуть не сошел с ума от ужаса. Я не спал целыми неделями. В ту ночь, как я бежал из дому, мне казалось, что меня преследуют какие-то чудовища, что они смеются надо мной и осыпают меня бранью.

– Уже это одно служит вам оправданием, – сказал мистер Кармикел. – Разве может рассуждать здраво человек, у которого начинается воспаление мозга.

Кэррисфард покачал головой.

– Когда я пришел в себя, – продолжал он, – бедный Кру уже умер. А у меня так ослабела память, что я почти ничего не помнил. Забыл я и о девочке и только через несколько месяцев вспомнил о ней. Но это были какие-то смутные, точно подернутые туманом воспоминания.

Он остановился на минуту и потер лоб.

– Иногда это бывает со мною и теперь, когда я стараюсь припомнить что-нибудь. Очень возможно, что Кру говорил мне, в какую школу отдал свою девочку. Как вы полагаете?

– Может быть, и не говорил. Вы даже не знаете имени его дочери.

– Он обыкновенно называл ее не по имени, а своей «маленькой хозяюшкой». Но мы редко говорили о ней. Все наши мысли были заняты алмазными россыпями, и мы толковали только о них. Если Кру называл мне школу, я забыл – забыл. И теперь уже не вспомню никогда!

– По́лно, по́лно! – сказал мистер Кармикел. – Мы найдем девочку. Мы будем продолжать поиски и постараемся напасть на след этих добрых русских. Мадам Паскаль смутно припоминается, что они живут в Москве. Я поеду в Москву.

– Если бы я мог вынести путешествие, я поехал бы вместе с вами, – сказал мистер Кэррисфард. – Но я могу только сидеть у камина и смотреть на огонь. И когда я смотрю на него, мне кажется, что оттуда глядит на меня молодое веселое лицо Кру. Он глядит на меня и как будто спрашивает о чем-то. Иногда я вижу его во сне, и тогда он спрашивает меня о том же, но уже словами. Догадываетесь, о чем он спрашивает меня?

– Н-нет, – тихо ответил мистер Кармикел.

– Он каждый раз задает мне один и тот же вопрос: «Том, старый дружище! Том, где моя «маленькая хозяюшка»?» Я должен ответить ему – я должен! – воскликнул мистер Кэррисфард, схватив Кармикела за руку. – Помогите мне, помогите найти eе!

А по ту сторону стены Сара, сидя у себя на чердаке, разговаривала с Мельхиседеком, который пришел к ней за ужином для себя и своей семьи.

– Сегодня мне было очень трудно воображать себя принцессой, Мельхиседек, – говорила она. – Еще труднее обыкновенного. Чем холоднее делается на дворе и чем грязнее становятся улицы, тем мне труднее представлять себе, что я принцесса. Сегодня, когда Лавиния засмеялась, взглянув на мою грязную юбку, я едва удержалась от гневной вспышки и промолчала только потому, что прикусила себе язык. Холодно было сегодня днем, Мельхиседек; холодно и теперь.

Сказав это, Сара опустила голову на руки, как делала часто, когда оставалась одна.

– О папа! – прошептала она. – Мне кажется, что прошло много-много лет с тех пор, как я была твоей «маленькой хозяюшкой»!

Вот что происходило в этот день по разные стороны стены.

Глава тринадцатая Нищая девочка