Маленькая проблема (СИ)

Вялая реакция сестры внезапно привлекает мое внимание. Прищурившись, рассматриваю Алину более внимательно. Бегающие глаза мне не нравятся. Она боится посмотреть на меня. Кожа побледнела от испуга, только щеки алыми пятнами покрылись. Меня осеняет догадка.

Она что-то знает.

— Ее изнасиловали по приказу моего отца, — больно произносить это вслух, но я чувствую в ее сестре нужную зацепку.

— Ч-Что? — она в шоке поднимает глаза. Рот открылся от изумления.

Мой мрачный взгляд заставляет ее ухватиться за стену и медленно сползти вниз.

— Нет… нет… Он не мог… Он сказал, что просто припугнет…

Алина тут же замолкает, сообразив, что в шоке ляпнула лишнего. А у меня и удивления уже нет. Ничего. Смотрю на нее опустошенным взглядом.

Она такое же дно, как и отец. Ради мести поперлась докладывать на родную сестру.

— Я… Я правда не хотела, не думала… — начинает извиняться, но моя звонкая пощечина затыкает ее и возвращает такую нужную и спасительную тишину.

Алина перепугано ойкает и прижимает ладонь к лицу.

Ладонь неприятно горит, я никогда не поднимал руку на женщин. Но сейчас во мне даже ни капли сожаления. Только бы эта тварь заткнулась.

— Есть мысли где она может быть?

— Ярослав… я правда…

— Есть или нет?! — рявкаю на нее, чувствуя, что придушить готов эту змею.

— Я не хотела чтобы так… я думала, что он просто… — сидит на полу, ревет.

Мажет сопли со слезами, пока я пытаюсь сохранить гребанное спокойствие. Смотреть на нее даже противно. Ее слезы вызывают только раздражение и ненависть.

— В Чепурово кто-то есть у вас? Она могла туда уехать?

— Нет никого… Но у нас там дом старый. Он не продан…

— Адрес?

— Думаешь она там?

— АДРЕС! — ору, как невменяемый, ей в лицо. Она, выпучив глаза, отшатывается.

— Ленина, 18. Я тоже поеду…

— Да пошла ты, мразь, — бросил ей на прощание и пулей полетел вниз по ступеням.

В моей машине громыхает музыка, а в глазах стоят слезы, которые я с трудом удерживаю. Из-за них дорогу почти не видно, но я упорно жму на педаль газа, аккуратно обгоняя одного за другим.

А музыка хорошо приглушает мои тоскливые мысли.

Мы справимся. Мы со всем этим справимся. Я сделаю все, чтобы она забыла пережитый кошмар. И больше никуда не отпущу ее одну. Не подвергну опасности. Особенно своей проклятой фамилией.

Слезы все-таки предательски потекли. Бессильно бью по рулю. Ну какого дьявола он не мстил мне?! Почему ее тронул?! Почему?!!!

До Чепурово ехал почти пять с половиной часов. Совсем стемнело. Идиот, совсем растворился в своей агонии, забыл зарядить машину. И был готов истерично засмеяться, когда она заглохла прямо на въезде в поселок. Только не хотел тратить на это время.

Выскочил из машины и, поглядывая на гугл карту, заторопился к ее дому. На другом конце деревни.

Московская погода добралась и сюда. Дождь неприятно крапает с темного неба, пока я разглядываю в потемках покосившиеся деревенские домишки. Волосы, куртка — все намокло, меня уже немного потряхивает от ночной прохлады, но я ничего этого не замечаю.

Возле восемнадцатого дома на улице Ленина меня пробирает настоящий мандраж. Мне страшно.

Потому что я чувствую вину. Потому что мне страшно услышать и увидеть вживую следы того, что произошло. Потому что я боюсь, что она меня после всего произошедшего отвергнет.

В маленьком домике горит свет. Отворив калитку, я вхожу внутрь, пошатываясь на узкой тропинке. Стучу в деревянную дверь. Жду, прислонившись к столбу на крыльце.

— Кто там? — ее такой родной голос приглушенно раздается из-за двери.

Словно по сердцу ножом полоснули. Потому что я слышу в нем страх.

— Аня, открой. Этой я.

Дверь тут же распахивается, и я зажмуриваю на миг глаза, сжимая пальцы в кулаки. Потому что успел увидеть.

Разбитую губу, синяки на лице, шее. Убегают вниз выреза ее домашнего кардигана, в который она кутается, прячется. А сколько их еще там?

— Ярослав? — слабо отзывается, поправляя волосы. Пряча ими синяки.

Молчу, не в силах что-либо сказать. Не могу произнести ни слова.

Но Аня понимает и так. Видит мои слезы, вытирает свои. Мы стоим и тяжело дышим, смотрим друг на друга.

— Прости… — наконец, выдавливаю я. Голос надломлен, треснут. Не описать словами, что я испытываю в этот момент. — Мне так жаль…

Она качает головой.

— Не вини себя.

— Не могу.

— Перестань. Не нужно.

Ее голос опускается до шепота, она робко делает шаг ко мне. И мне сразу становится легче. Я снова могу дышать. Она не отталкивает, это уже хорошо.

— Ты весь промок. Как ты сюда добрался? Как ты вообще узнал, что я здесь?

— Был у твоей сестры.

— У меня больше нет сестры, — глухо отвечает она.

— А у меня отца, — серьезно смотрю в ее глаза, и она видит, что я не шучу. И не говорю эти вещи в каком-то глупом порыве.

Тонкой худенькой ладошкой она обхватывает мою руку и прижимает к губам. Нежно и робко целует, в ее глазах по-прежнему слезы.

— Ты не отвергнешь меня?