Маленькая Птичка большого полета (СИ)

— Что вы, что вы, госпожа! Конечно же не хочу! С вашего позволения, я вам сейчас все объясню наилучшим образом! Основная задача женщины — сделать мужчину как можно более счастливым, ведь правильно? Конечно, правильно! А потому и тело женщины специально создано Аллахом так, чтобы имела она возможность доставить мужчине удовольствия самыми разными способами. И если вдруг так получилось, что погрузил он свой нефритовый жезл не в твой пруд удовольствий, а решил половить рыбку с другой женой или наложницей, то долг правильной жены помочь мужу получить дополнительное наслаждение и в такой ситуации. И не случайно Аллах сотворил в теле женщины два отверстия рядом, в этом сокрыт глубокий смысл и возможность лишний раз угодить мужу. Надо только умастить руки розовым маслом для мягкости и скольжения, а потом приблизиться к мужу и его избраннице и осторожно, стараясь ни в коем случае не помешать, просунуть одну свою ладонь между их телами и положить ее на лоно подруги, и ласкать нефритовый жезл мужа через кожу живота подруги. Пальцы же второй руки ввести в ее задний проход — один, два или три, сколько получится, — и ласкать ими мужнин жезл внутри ее тела, через кожистую перегородку, словно через слой мягкой замши.

В массажном зале стало очень тихо — вряд ли все гедиклис полностью поняли слова Хадидже, но изменившееся выражение лица Кюмсаль увидели все. А слишком любопытная калфу выглядела так, словно только что раскусила спелый сочный плод — и увидела там личинку мясной мухи. Причем не целую личинку, а ее половинку.

— И что… — Кюмсаль сглотнула, — калькуттским мужьям действительно нравится… такое?

И это — калфу? Чему могут научить подобные наставницы, спрашивается?!

Нет-нет. Хадидже ни в коем случае не будет никого об этом спрашивать, и не позволит снисходительно-высокомерной улыбке проступить на губах, загонит поглубже. Чтобы и следов не осталось. Не время. Только почтительность, только открытость и готовность услужить.

— О да, госпожа. На все воля Аллаха, и мужчинам Калькутты очень нравятся подобные ласки. Во всяком случае, так говорила мне та женщина, что научила меня этому секрету, в числе многих прочих других секретов. А еще она говорила, что ее муж после такого рычал, словно дикий лев, и требовал новых и новых ласк.

— Чудны дела твои, о Аллах! — пробормотала Кюмсаль в растерянности, но тут же пришла в себя и добавила назидательно и раздраженно: — Но как бы там ни было, не дело гедиклис рассуждать о воле Аллаха! Думаю, ты заслужила не менее десятка розог за непочтительность. Но я буду снисходительна к твоей глупости и ограничусь тремя. А может быть, и вообще забуду о твоей наглости. Если ты покажешь мне тот массаж стоп, о котором вот уже неделю только и разговоров во всем гареме. “Ноги как перышко”, так, кажется, его называют? Вот его я и хочу увидеть… Да вот хотя бы на этом евнухе — слышишь, негодный? Полезай обратно на массажную плиту! Полезай, тебе говорят, чего разлегся?!

Хадидже моргнула — на этот раз непритворно. А она-то полагала, что самая хитрая и что про ее уроки особого расслабляющего массажа не знает никто, кроме нее самой и двух ее подруг-учениц! И совсем забыла, что в гареме невозможно утаить ни одного мало-мальски ценного секрета. Значит, Кюмсаль вовсе не случайно сюда зашла — давно уже караулила и вот подловила. И как же ловко притворялась просто мимо шедшей и почти совсем не заинтересованной! Еще и убеждать заставляла, уговаривать, циновкою расстилаться… Хитрая Кюмсаль! И наверняка ведь чрезвычайно довольна собой — вон как ловко все устроила.

Что ж, почтительная и старательная Хадидже рада показать наставнице свои умения. Пусть смотрит. Пусть запоминает и старается повторить.

Пусть учится.

И не у кого-нибудь там учится, а у нее, у Хадидже! И пусть все, вплоть до самых младшиъх гедиклис, видят, как наставница-калфу учится у нее, у Хатидже. Пусть тоже запоминают.

И еще вопрос — кто тут самая хитрая!

— Как госпоже будет угодно…

Евнух был совсем молоденький. Это не очень удачно, на нем бы другой массаж ног показывать — тот, который для ночных удовольствий как раз. Для него он бы подошел идеально: с возрастом подошвы грубеют, их приходится долго отпаривать и счищать старую отвердевшую кожу. Особый массаж позволял промять и самую грубую кожу, но на это потребовалось бы куда больше времени, а Хадидже хотелось бы показать результат как можно скорее. И не только свои достижения — на вторую стопу она поставила Мейлишах, у той уже вполне прилично получается, пусть и наставница увидит.