Маленькая Птичка большого полета (СИ)

Между тем Кюджюкбиркус закончила танец, несколько раз прогнав по телу волну мелкой дрожи, от вскинутых над головой рук до самых пяток — когда ее фигурка нальется женственностью, это будет выглядеть очень чувственно и возбуждающе. Уже и сейчас, когда она вот так изгибает шейку, завлекательно пригашивает хитрый взгляд густыми ресницами и кокетливо трогает пальчиком полураскрытые пухлые губы — так и подмывает забыть, насколько юна эта пигалица. Кажется, что она отлично знает, что делает и чего хочет, а главное — чего может хотеть от нее мужчина. И не понять даже, чего в этом больше — плодов обучения или врожденной женственности.

Как бы там ни было, Кёсем все более склонялась к мысли, что подходящее время для знакомства «ее девочек» — а она уже давно выделила Мейлишах, Ясемин и Кюджюкбиркус в персональные ученицы, точно так же, как когда-то поступила с нею самой и ее подругами Сафие-султан, — с Османом и ее собственными сыновьями Мехмедом и Баязидом если и не наступило уже, то вот-вот настанет. И останавливал ее буквально сущий пустяк.

Понятно, что шахзаде сами дадут новые имена своим избранницам — если, конечно, захотят. Скорее всего — захотят. Ибо так принято. Но все равно представлять будущему султану и его братьям кандидатку в наложницы под детским прозвищем было бы верхом неприличия — а гаремного имени у Кюджюкбиркус до сих пор так и не было. Вот это-то и останавливало Кёсем.

Вернее то, что она почему-то никак не могла решить — какое же имя дать маленькой упрямой танцовщице?

А тянуть не стоит, слишком долго ходит девочка под детским прозвищем. Ее давно бы уже назвали Пэрвэной — за порхающие танцы, действительно ведь словно бабочка. Или, не задумываясь особо — Мэхвеш или Мэхтеб, лунным светом или подобной луне, в гареме любят давать такие имена. А если бы хотели уязвить привычкой вставать, когда еще темно и луна в полной власти — то и Мэхдохт, дочь луны, с обидным намеком.

Но теперь Кёсем проявила к Кюджюкбиркус интерес, и хотя не сделала ее своей бас-гедиклис, но проявленный интерес словно бы поставил метку, и никто иной не мог дать гедиклис имя, это было бы грубым нарушением неписанных правил гаремного этикета. Теперь это должна и обязана сделать Кёсем и только Кёсем. А Кёсем сомневалась и никак не могла решить.

Казалось бы — ну что за ерунда! Дай любое, все равно оно ненадолго, девочка красива и старательна, она наверняка понравится кому-нибудь из шахзаде, и тот сразу же наградит ее новым именем, достойным уже не гедиклис, а гёзде, а потом и икбал. Так какая разница, каким именем назвать ее сейчас? Бери любой цветок или фрукт, или фазу луны — разве важно, что это будет, если все равно ненадолго?

Но день шел за днем — а Кёсем все никак не могла решиться, выбрать, найти подходящее. Мысленно она слегка подтрунивала над собственной нерешительностью, находя ее пусть и глупой, но не таящей опасности.

И не желала признаваться даже самой себе, что эта самая нерешительность ее почему-то тревожит.

Что должна знать и уметь настоящая женщина

Маленькая Птичка (Кюджюбиркус), бывшая Шветстри Бхатипатчатьхья

___________________________________________________________

Подтягиваться — это очень важно! Почти так же важно, как и танцы, и дело вовсе не в силе рук или ловкости. От подтягиваний увеличивается главное достояние девушки — ее грудь, тетя Джианнат не зря гоняла маленькую Шветстри подтягиваться на нижних ветках деревьев. А если ни единого подходящего дерева поблизости не было — заставляла отжиматься от земли или часами стоять, прижавшись пятками и затылком к стене. От этого грудь вроде как тоже увеличивалась, но уж больно скучно было стоять неподвижно, да еще и подолгу. Подтягиваться куда веселее. Тем более на перилах такого красивого балкончика!

Кюджюкбиркус ловко спрыгнула на землю и от избытка чувств прошлась «катящимся солнцем» — с ног на руки и снова на ноги. Как же здесь хорошо! И как же хорошо быть избранной — богинею и Аллахом, а в самом скором времени наверняка еще и шахзаде. И как же славно жить в Доме Тысячи Удовольствий! Здесь даже наказывают за недостойное поведение тонкими ивовыми прутиками, Кюджюкбиркус уже дважды получала, десять и двадцать. за разбитую пьялу и испачканное одеяние Валиде-ханум. И что? Да то, что тонкие ивовые прутики вовсе не так страшны. как ротанговый посох, вот что! Никакого сравнения.

Но главное — уроки! Это же так здорово!

Калфу говорили между собою, что сегодня предстоит не простое занятие, а испытательное, и по его результатам уста-хатун примет какое-то важное решение. А какое решение может быть самым важным? Конечно же, кто из гедиклис достоин предстать перед светлыми ликами шахзаде, да будут долги годы их жизни!

Калфу, конечно, шушукались не с Кюджюкбиркус, а друг с дружкой, вовсе не желая посвящать посторонних в свои планы, но у Кюджюкбиркус есть уши. И эти уши всегда направлены в сторону тех разговоров, которые почему-то считаются для них не предназначенными.