Маленькая желтая лампа

– Еще хуже. Получается, надежды нет? И справедливости тоже? Один скончался в возрасте ста пятидесяти лет в окружении рыдающих правнуков. А другой помер младенцем, потому что каперский крейсер сжег его дом вместе с ним самим, его матерью, отцом, кошкой, собакой и парниковым огородом? И это нужно, чтобы Всевышний вдруг не заскучал? Где надежда, я спрашиваю? – Арсений выпил водки и теперь колотил пустой емкостью по подлокотнику в такт выкрикиваемым словам.

– Надежды, допустим, нет. Зато у христиан есть вера. В Бога, в Его милосердие, в Его желание смерти, которое, возможно, однажды пройдет. ОН и сам есть чистая возможность поэтому. А западный человек боится «ничто», то есть гибели и пустоты, потому что бредет он в мир с другой стороны. Со стороны «что», как положительного бытия. Но может, небытие вовсе не так и страшно вам, может, оно только часть иного, как и его противоположность. Может, Бог лишь сумма наличия и отсутствия, туман, сотканный из неясного «быть» и еще менее обозначаемого «не быть». Дело в страхе и недоверии, а недо-верие есть недостача веры, так! Бог, по моей мысли, «бытие» плюс что-то еще, «благо» плюс что-то еще, «любовь» плюс что-то еще. В позиции, которую я сейчас выражаю, – личное мое расхождение с христианством, к примеру! – Обычно спокойный доктор Го Цянь тоже возбудился и тоже, в подражание Арсению, залпом выпил водку из носика. И за отсутствием опыта поперхнулся, закашлялся до слез.

Арсений принялся отпаивать магистра дистиллированной водой, квохча и хлопоча над философом, как курочка над золотым яичком, пока не вернул в нормальное состояние. Затем продолжил разговор, чтобы прийти если не к решению, то хотя бы к некоторому успокоению.

– По-вашему, учение о Троице несостоятельно? Даже у нашего Господа от силы одна личность и одна сущность, и то сомнительная? Тогда не удивительно, отчего Он заскучал, – предположил Арсений для начала развития следующей спирали их беседы.

– Я, говорить честно, не знаю. Но мне ближе не Троица последователей Христа и не одинокий Аллах последователей Магомета. Уверен, у Первого Начала, у «Дао», вообще нет никакой личности, как представляем себе мы. Поймите с усилием – личность всегда есть ограниченность и отделенность иного. Я не Ты и никогда не смогу им быть. А каждая граница еще и предел возможности. То, что ты можешь, и то, что не можешь. Отсюда идет корнями необратимый поступок, за ним – ответственность, из нее – закон и добродетель, в противоположности – их отсутствие. А зачем, представьте мысленно, закон и добродетель Началу, которое может ВСЕ? Создать и убрать время, повернуть бытие вперед назад, уничтожить и возродить, излечить и сделать больным, обидеть и утешить, заставить вспомнить и забыть. Разве есть ответственность там, где нет необратимых последствий? Тогда зачем Богу личность?

– Чтобы осознавать себя. Чтобы знать – ты существуешь, – привел Арсений знаменитый декартов аргумент, но наперед предчувствовал: где-то его довод несостоятелен.

– А зачем Богу знать, что Он существует? Разве когда-то было иначе? Он сам начало и конец каждым существованиям, всеобщий родительник. В Нем нет незнания и неуверенности, Ему незачем и не в чем убеждать себя. Он ведает все и обо всяком, что есть, будет, может быть, и быть перестанется. Чистому бесконечному знанию не к чему приложить личность, ибо нет у него границ. Хотя внутри он вмещает их немыслимое множество.

– Тогда между Богом и человеком лежит пропасть? – спросил Арсений и сразу понял, что слова его лишь обычный трюизм.

– Конечно. Пропасть лежит между даже одним человеком и другим. Между камнем и деревом, между крысой и фениксом. В невозможности их произвольного перехода и одновременного соединения заключается то, что люди называют красотой. Или формой. Самое чудесное на свете – это бездна, ибо нет у нее дна. Это не тавтология, прошу прощения, а именно бездна – без дна, потому что иначе невозможно определить. Зато можно бесконечно смотреть, ужасаться и восхищаться тому, что никогда не будет в твоей власти и неисчерпаемо. По-другому сказать, бездна и есть Бог.

– А человек конечен и потому ему нужна мораль? – машинально спросил Арсений, хотя доктор Го Цянь вел сейчас речь немного об иных вещах.

– Безусловно, нужна. Но здесь беда. Закон человеку дается свыше, и Закон этот идеал. Иначе какой же это Закон? Между ним и каждой взятой личностью тоже незаполнимая пропасть без дна. Зато через нее существуют два моста. Один – смиренное понимание, второй – интуитивное прощение. Выбирает – кто что захочет. Но можно не выбирать. И тогда пропасть не перейти. Человек и Закон остаются по разные стороны, превращаясь в чудовищ, потому что только так они существуют раздельно. Это слишком часто происходит, почти всегда.

– Вы очень правильно сейчас сказали. И мне поэтому необходимо идти, – сообщил Арсений магистру, но спохватился, слишком невежливо вышло. – То есть необходимо в принципе, а так я готов составить вам компанию сколько угодно долго.