Маленькие дети

— Тодд не объективен, — объяснила Кэти. — Он дружит с этим полицейским. Они оба входят в Комитет обеспокоенных родителей. Поэтому он его и защищает.

— Ну а кого я должен защищать?! — возмутился Тодд. — Бедняжку педофила?!

— Одно дело просто протестовать, — возразила Кэти, — и совсем другое — сбрасывать человека с лестницы.

Сара взирала на Тодда с недоумением:

— А я и не знала, что ты входишь в этот комитет.

Тодд пожал плечами:

— Я, в общем, оказался там случайно. Мы играем с Ларри в одной футбольной команде, и он попросил меня помочь расклеить листовки.

— Он тоже играет в твоей команде? Ты мне никогда не говорил.

Что-то в ее тоне неприятно укололо Кэти: она говорила, словно жена, недовольная тем, что муж не посвящает ее в свои дела. За прошедшую неделю Кэти и сама нередко разговаривала так с Тоддом, и сейчас ей странно было слышать этот тон из уст другой женщины.

— Я просто хотел играть в футбол, — словно оправдываясь, объяснил Тодд. — Ну а потом уже оказалось, что одно без другого невозможно.

— В какой футбол вы играете? — поинтересовался Ричард.

— В контактный, — быстро ответила Кэти. — И без всякой экипировки. Он возвращается домой в таком виде, будто подрался с Майком Тайсоном. Очень ответственное поведение для взрослого человека и отца семейства.

— Не так уж все ужасно, — не без гордости возразил Тодд. — Всего-то пара синяков и царапин.

Ричард взял из корзинки, стоящей в центре стола, кусок хлеба.

— А что он собой представляет? Этот ваш приятель-полицейский?

— По-моему, славный парень. Может, немного несдержанный.

— Как правило, — начал Ричард, с величайшей тщательностью намазывая масло на хлеб, — я не одобряю насильственных методов, но должен сказать, что в данном случае не слишком возражаю против того, что этого урода сбросили с лестницы. Особенно если в результате он поймет намек и уберется отсюда куда-нибудь подальше.

— Куда? — спросила Сара. — В любом другом месте немедленно начнется то же самое.

— Ну и отлично, — заявил Ричард. — Главное, чтобы это не происходило у меня под боком. Пусть я и покажусь кому-нибудь эгоистом.

— И это говорит мистер Либерал?! — В голосе Сары слышалось что-то похожее на отвращение. — Я ожидала, что уж ты-то будешь более терпимым.

— А я и есть терпимый, — возразил Ричард. — Просто моя терпимость не распространяется на педофилов.

— А все остальное — это вполне нормально, так? — осведомилась Сара с непонятной Кэти враждебностью.

— Примерно так, — холодно отрезал Ричард. — Если взрослые люди занимаются чем-то по взаимному согласию, я не вижу причин против этого возражать.

Тодд смотрел на него почти с такой же неприкрытой неприязнью, как и Сара, и Кэти невольно почувствовала себя лишней. Она заговорила больше для того, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения:

— Знаете, что странно? Я еще ни разу не видела этого знаменитого Макгорви.

— Мы видели, — сообщила Сара.

— Нет, никогда не видели, — возразил Ричард.

— Не с тобой. Мы с Тоддом. Тогда у бассейна, помнишь?

Тодд, казалось, на мгновение растерялся:

— А-а, ну да… Я и забыл.

— Он явился в бассейн в ластах и маске, — продолжала Сара, — и все сразу же выбрались из воды. Представляете, это было в самую жару, а он плавал в огромном бассейне абсолютно один? Но потом пришли полицейские и вытурили его. — Она посмотрела на Кэти. — Он не был каким-то ужасным. Судя по виду, просто жалкий неудачник.

Ричард покачал головой:

— Такие-то и бывают самыми опасными.

Кэти повернулась к Тодду:

— Ты мне ничего об этом не рассказывал. — Это прозвучало гораздо резче, чем ей хотелось.

— Наверняка рассказывал.

— Нет.

Тодд пожал плечами:

— Мне казалось, что рассказывал.

— В прошлом году я водил Люси купаться, — заговорил Ричард, — и какого-то мальчугана стошнило прямо в воду. Тогда из бассейна все тоже выбрались очень быстро.

* * *

Сексуальное напряжение — вещь тонкая и трудноуловимая, но Кэти всегда считала, что обладает способностью чувствовать его. На протяжении всего обеда она самым внимательным образом наблюдала за Сарой и Тоддом и, кажется, ни разу не заметила ничего подозрительного: ни многозначительных переглядываний, ни обмена двусмысленными репликами, ни нервного смеха — ничего. Но внезапно — а именно в тот момент, когда Сара, говоря о себе и Тодде, употребила местоимение «мы» так, будто ничего не могло быть естественнее, — произошло то, что происходит, когда, чуть-чуть повернув ручку настройки, вдруг находишь нужную радиостанцию и звук оказывается таким громким и четким, что на мгновение оглушает.

Щелк!