Маленькие дети

— У этих парней хорошая физическая подготовка, — признал Ларри, — но психологическая ни к черту не годится. Это как свора болонок — пара хороших пинков под зад, и они тут же поджимают хвост и мечтают только поскорее убраться восвояси.

— Хорошо было бы выиграть хоть одну игру за сезон, — вздохнул Тодд, печально проводив взглядом улицу Сары, мимо которой они только что проехали. Интересно, что она делает и тоскует ли без него так же, как он без нее?

— Наша задача — как можно быстрее нейтрализовать их бегущих. В этом ключ к победе. Пасуют они хреново.

Просто невероятно, что человек, у которого такие неприятности, может настолько переживать из-за футбола. Сам Тодд, чья ситуация была далеко не такой отчаянной, за всю неделю ни разу даже не вспомнил о предстоящем матче.

— Как тебе твой адвокат? — спросил он. — Ты им доволен?

— Ну, он не Джонни Кочран[6], конечно, — пожал плечами Ларри, — так ведь и я — не О. Дж. Симпсон.

— Ты, наверное, здорово переживаешь из-за всего этого?

— Переживаю? — Ларри с искренним недоумением повернулся к Тодду. — Ты думаешь, на свете существует такое жюри присяжных, которое припаяет мне срок за нападение на Ронни Макгорви? Теперь мне понятно, почему ты провалился на экзамене. Да они, возможно, наградят меня орденом.

* * *

Во время разминки Ларри успел пообщаться со всеми «Стражами». К каждому он находил особый подход и вел себя то как горячая болельщица из группы поддержки, то как безжалостный Винс Ломбарди.

— Мы круче! — громко объявил он и довольно сильно ударил Тома Корренти по ушам, словно тот был в шлеме. — Правильно я говорю? Я спрашиваю, правильно я говорю?!!

— Правильно, твою мать! — подтвердил Корренти и в свою очередь шутливо двинул Ларри в челюсть. — Они просто стадо тупых брокеров!

Ухмыльнувшись, Ларри направился к следующей жертве и со всей силы опустил кулаки на плечи Девэйна, как бы пытаясь вогнать его в землю:

— Кого мы сегодня сделаем?

— «Ревизоров»! — с энтузиазмом проорал тот.

Теперь настала очередь Пита Олафсона. Словно исполняя хорошо знакомый танец, они с Ларри сцепили руки и столкнулись боками — три раза левыми, три раза правыми.

— Кто победитель?

— Я победитель!

— «Стражи», вперед!

— «Стражи», вперед!

— Надерем им задницу!

— Надерем им задницу!

Ларри повернулся к Тодду с бравадой, которая показалась бы комичной, если бы не выражение непреклонной уверенности на его лице.

— Чей будет первый тачдаун? — крикнул он и ткнул Тодда в живот, будто в боксерскую грушу.

— Мой! — послушно ответил тот, напрягая мышцы пресса.

— А мой — второй! — выкрикнул Девэйн.

— А мой — третий, — добавил Барт Уильямс.

Эта ритуальная перекличка начиналась как шутка, как пародия на школьных тренеров, о которых каждый из них вспоминал с различной степенью любви или ненависти, но через какое-то время — трансформация оказалась такой плавной, что точного момента Тодд не заметил, — превратилась во вполне серьезную процедуру создания психологической установки на игру С ранних лет, со своей первой детской команды, Тодд наблюдал подобный феномен во всех видах спорта, которыми ему приходилось заниматься. Настроение команды — тонкая и очень переменчивая штука, и энтузиазма одного человека иногда бывает достаточно, чтобы развернуть его на сто восемьдесят градусов.

Лихорадочный оптимизм Ларри перекинулся на его товарищей, как вирус. К тому моменту, когда «Стражи» выстроились для начального удара, они все, включая и Тодда, едва сдерживали радостное нетерпение, словно перед игрой глотнули какого-то волшебного напитка. Барт Уильямс, всегда флегматичный кикер, рванул вперед и изо всех сил ударил огромной ногой по мячу. Тот взмыл в ночное небо, поднялся выше лучей прожекторов и на мгновение исчез из виду, а потом, со свистом пролетев над головами ошеломленных принимающих, ударился о землю далеко за границей зачетной зоны.

* * *

Если «Аудиторы» по праву считались грозой Ночной лиги, то «Ревизоров» можно было смело назвать ее украшением. Команда состояла из молодых, не старше тридцати, преуспевающих финансистов, затянутых в шикарную форму из лайкры, которые прибыли на матч в «БМВ», «лексусах» и огромных джипах и в сопровождении целого отряда красоток, очевидно нисколько не возражающих против бессонной ночи — верный признак того, что все они являлись не женами, а подружками.

Они держались на поле даже не как фавориты, а как хозяева. Их квотербэк, высокий блондин с точеными чертами лица и золотым загаром, разглядывал соперников с непоколебимой самоуверенностью обладателя шикарной немецкой машины, подружки-модели и самого навороченного лэптопа, чья зарплата уже с первого дня работы выражалась шестизначной суммой.