Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы

Бабушка подняла руку, чтобы заколоть шпилькой шиньон; на блузке, подмышкой, обнаружился круглый белесый развод. Дедушка заснул прямо над тарелкой, в которой скукожились яблочные очистки. Его голова покачивалась и каждый раз вместо того, чтобы упасть вперед или откинуться назад, сонным рывком возвращалась на место. Он приоткрыл рот и немного присвистывал, вдыхая. Внучка находила его ужасно старым.

Она немного сместилась вперед, чтобы попа отлипла от пластмассового стула. Носок левой ноги зацепился за половик.

Бабушка смотрела телесериал.

Телевизор отбрасывал на ее лицо голубые блики. Ее взгляд так глубоко погружался в изображение на экране, что начала кружиться голова. История подходила к концу, и молодая героиня должна была вот-вот найти свое счастье и — самое главное — дождаться героя, который поцелует ее прямо в губы. Смотреть на это Аделине совсем не хотелось.

Она оперлась на край стола и достала ногой до земли. Шлепанец громко хлопнул об пол. Она испуганно покосилась на бабушку, но та была слишком увлечена, чтобы выговаривать ей за оставленную в тарелке корку пирога. На всякий случай — а вдруг поцелуй уже состоялся? — она бросила последний взгляд на экран и выскользнула из комнаты. Передники всегда висели на гвозде за кухонной дверью; туда же повесила свой и она. В коридоре, у коврика, она скинула шлепанцы. Чтобы не нагибаться и не возиться с уже завязанными шнурками, она натянула кеды, смяв задник. Дверь открылась с трудом, пришлось со всей силы налечь на массивную дверную ручку.

Потянув дверь, она мельком взглянула на себя в зеркало, висевшее над вешалкой. Ее светлые волосы были настолько короткие, что всегда сохраняли свою форму, зато от утомительной процедуры натягивания кед порозовели щеки. Краснела она в два счета.

Дверь, давно просевшая до кафельного пола, скрипнула.

— Ты куда?

— Сейчас вернусь.

От яркого света она зажмурилась и на какое-то время застыла на крыльце. Воздух обжигал горло, а от дороги поднимался ужасный запах расплавленного асфальта. Она открыла глаза. Деревенская площадь была пуста. Солнце разрезало все окружающее на светлые и темные куски; почти все ставни были закрыты. Весь мир ожидал поцелуя. Сейчас героиня упадет в объятия героя, их губы встретятся, и зрители с легким сердцем пойдут мыть посуду. То, что произойдет у героев во рту, навсегда останется нераскрытой тайной.

Из кафе, через открытую дверь, доносилась музыка из фильма.

Аделина одернула прилипшее к попе платье и перешла площадь. Асфальт приставал к кедам. Она почувствовала, как все тело становится влажным, и подумала, что скоро от нее только мокрое место останется.

Теперь в музыке были особенно слышны скрипки.

Она поднялась на паперть, на две ступеньки — чтобы чуть-чуть побыть в тени. Проходя мимо дверей церкви, она заглянула внутрь. Там не было ни души; на нее повеяло прохладой и ладаном.

Перед переулком, который тянулся вдоль церкви и, минуя рыночную площадь, выводил прямо в лес, стояла чья-то машина. Чтобы преодолеть препятствие, Аделина оперлась одной рукой о стену, другой — о капот и, оттолкнувшись двумя ногами, перенеслась над бампером.

Дорожка шла между двумя стенами: церковной — слева, бывшей фабричной — справа. Она была узкой — сантиметров восемьдесят, не больше — и летом зарастала пыреем и крапивой, которые оставляли лишь тонюсенький проход из утрамбованной земли.

Сначала Аделина шла степенно, иногда уворачиваясь от колючих листьев. Потом, не пройдя и половины пути, она завернула подол платья, чтобы не зацепиться, и побежала. Еще ни разу ей не удавалось медленно пройти по этой дорожке от начала до конца. Крапива обжигала, пырей стегал, пот тек ручьем, она с трудом переводила дыхание. Зря все-таки она съела второй кусок пирога.

Дорожка доходила почти до леса; оставалось пройти луг, за которыми виднелись уже первые деревья.

Выбежав на луг, она остановилась, чтобы отдышаться и почувствовать открытое пространство.

Здесь она уже не слышала музыки. Поцелуй уже, наверняка, был использован по назначению. Не слышала она, и как течет в раковинах вода, и звякают ножи и вилки.

Она несколько раз глубоко вздохнула. От теплого надушенного травой, листвой, корой и землей воздуха у нее закружилась голова. Она закрыла глаза.

В какой-то момент она вздрогнула от неожиданности: к ней подбежал Косолапка и стал тереться об ее ногу. И откуда он только взялся? Она его отогнала и почесала колено. Он затявкал, снова подбежал и уселся перед ней, вывалив наружу язык и тяжело дыша.

— Беги отсюда, — сказала она.

Он еще раз тявкнул, но никуда не убежал.

Она сдалась; села на корточки и начала чесать ему бок. Он поднял голову, по телу от удовольствия пробежала крупная дрожь. Его шерсть была теплой. Он потянулся лизнуть ей руку, но она его оттолкнула.

Когда она выпрямилась, головокружение уже прошло, но по спине тек пот; она расстегнула воротник, попыталась — но безуспешно — разгладить платье и направилась к лесу. Косолапка не отставал ни на шаг.