Маленькие грязные секреты

Марин так горько расплакалась, что не могла говорить, но кивнула.

— Потом кто-то забрал у него телефон. Мужчина. Голос я не узнал. Он сказал: «Если вы хотите получить вашего сына, то мы хотим получить миллион сегодня вечером. Мы пришлем вам номер счета».

— Ну да, мы же тогда как раз увеличили вознаграждение до миллиона, — взглянув на него, вспомнила Марин.

— Да, да, — Дерек кивнул. — И я сказал ему, что смогу достать эту сумму, но это займет как минимум три дня. Деньги уже были привязаны к вознаграждению, за ними следили, и я не имел ни малейшего представления, как перевести их, не насторожив фэбээровцев. Но я сказал, что двести пятьдесят тысяч у меня лежат на личном счету и что их я могу получить в считаные часы. К моему удивлению, он согласился.

— Почему ты после этого не позвонил в ФБР?

— А ты позвонила бы? — без малейшего раздражения спросил Дерек. Ему действительно хотелось знать, как бы поступила она, и он со страхом ждал ее ответа.

— Нет, — задумчиво помолчав, ответила Марин. И, едва произнеся это слово, поняла, что не соврала. — Нет, я не стала бы звонить. В тот момент, когда прошло уже больше пяти недель… Не позвонила бы, если б думала, что смогу сама выкупить сына.

— Я снял все деньги со счета. Положил их в сумку и стал ждать новых указаний. Целый день ждал. И наконец — еще одно письмо. С адресом. Какого-то дома в городке Норт-Бенд. Они сказали, что Себастиан будет ждать меня там. Один. Я должен был войти, оставить деньги, забрать его и уйти. Они будут наблюдать за мной. Если заметят что-то неладное, то взорвут дом вместе с нами.

— Господи Иисусе!

— Я пошел в тот дом. У входа стояла вывеска «Продается», и внутри было почти пусто, только диван и телевизор, и маленькая кровать в одной из задних комнат. На полу лежала игрушка. Из тех дешевых пластиковых фигурок, какие вкладывают в пакет с «Хэппи Мил». Какой-то покемон. Я толком не разглядел его, какой-то желтый. Он лежал на полу, как будто показывая, кто был там. Там был ребенок. Я сел на диван. Около полуночи зазвонил телефон. Он велел оставить деньги и уйти. Я спросил, где мой сын, почему они не привезли его. А потом услышал плач Бэша на заднем плане. Я начал кричать, и он тоже что-то крикнул, а потом телефон отключился. И минуту спустя я получил письмо, в котором говорилось…

— Что? Что там говорилось?

— Там говорилось… «Слишком поздно. Ты облажался. Он умрет».

Подавляя вопль, Марин зажала рот рукой.

— Не знаю, Марин, что я сделал не так. Я сделал все, что они просили, принес деньги в указанное место… Не понимаю, почему они… почему они… — Закончить он не смог.

О боже, о боже, о боже…

— Не-е-е-е-т, — простонала она. — Нет, господи, пожалуйста, нет!

— Я пытался перезвонить, но никто мне не отвечал. А через час тот номер вообще отключился. Я отправлял письма на тот адрес, и все они возвращались обратно.

Дерек начал задыхаться, его пробирала нервная дрожь, а Марин могла только в ужасе смотреть на него. Отчасти ей хотелось утешить его и сказать, что она поступила бы точно так же; но отчасти, наоборот, хотелось схватить его за горло и давить, пока не лопнет адамово яблоко, а в груди не останется ни единой молекулы воздуха.

— Я не знаю, что сделал не так, Марин, но я убил его, — произнес Дерек таким полузадушенным голосом, словно она действительно сжимала его горло. — Я убил нашего маленького мальчика. И не мог сказать тебе. Не мог, понимая, что если ты узнаешь, то я убью тебя тоже.

Он снова зарыдал, и, не в состоянии больше подавлять свои чувства, Марин подошла к нему. Они прижались друг к другу, стоя возле построенного на заказ гранитного острова на дизайнерской кухне и продолжая оплакивать дом их мечты, их идеальной жизни.

* * *

— У меня тоже есть что рассказать тебе, — сказала Марин минут через десять, когда рыдания начали стихать и в конце концов утихли — ведь никто же не может рыдать вечно. Это невозможно чисто физически. В какой-то момент вы беспомощно умолкаете. Так организм справляется с горем.

Дерек выглядел лучше, чем она, но он оплакивал их сына уже шестнадцать месяцев, не считая пяти недель; на нее же эта жуткая новость обрушилась только что. Позже — Марин не знала, когда, но позже — она обдумает свой следующий шаг. Последний шаг. Но сейчас им еще надо о многом поговорить.

— Что же? — Плечи Дерека обреченно опустились. Странное ощущение. Крутая энергетика ее мужа всегда оставалась неотъемлемой частью его натуры. Его рост, стать, походка, его присутствие в доме всегда производило внушительное впечатление; он сохранял главенствующее положение.

— Его похитил Сэл. Он сделал это из-за денег.

Марин сообщила все, что рассказывала ей Кастро, не вдаваясь в подробности о Джулиане; упомянула его только как «посредника». Она отчаянно стыдилась того, что заказала Джулиану Маккензи Ли, и просто не посмела рассказать об этом Дереку сейчас, а возможно, и никогда не посмеет.