Маленькие грязные секреты

Она озабоченно опустила голову, глянув на него, однако поняла, что зря беспокоилась. Ее сын был в полном восторге: он уже хлопал в ладоши и смеялся, глядя на множество заполненных гелием шаров, взлетевших к потолку и свесивших до самого пола волнистые ленты своих завязок. На столе посреди комнаты стояли блюда с горками разнообразных пончиков и с боль- шим тортом, покрытым бело-голубой глазурью. А над всеми этим угощениями покачивался плакат с лаконичной надписью: «Себастиан».

Первой до них добралась Фрэнсис, едва не задушив объятиями и поцелуями. Следом — Саймон со слезами на глазах; за ним — застенчиво улыбающаяся Джейми; и наконец Лайла с двумя своими младшими детьми. Комнату заполняли звуки веселой музыки, угощения и подарки.

— Смотри, мамочка, как много подарочков! — воскликнул Себастиан, устремившись прямиком к блюду со сладостями, и, взяв сверху разноцветное пирожное, сразу предложил его одному из детей Лайлы.

Марин боялась, что им будет тяжело видеть ее сына таким живым, здоровым и счастливым, хотя по телефону каждый уверял ее, что все будет прекрасно. Теперь она поняла их правоту. Все они родители. Вместе с ними их дети или нет, они искренне радовались появлению этого ребенка, ведь они так часто говорили о нем, желали ему поскорее найтись и молились о его благополучии.

— Дерек не смог прийти? — сжав ее руку, спросила Фрэнсис.

— Увы, — ответила Марин, — он чувствует себя неловко на таких встречах. Он ждет нас дома. У нас запланирован киновечер — будем дружно смотреть «Король Лев».

— У вас все нормально?

— Да, пока все нормально. Так и должно быть. Ради Бэша. Мы живем вместе, что уже хорошо для всех нас; пока не знаю, как жизнь пойдет дальше, но у нас есть время разобраться в наших делах. Мы по-прежнему любим друг друга. Сохранили дружеские отношения. Мы на одной стороне, когда дело доходит до нашего сына. Сейчас я уверена только в этом.

Фрэнсис снова обняла ее.

Марин смотрела, как Себастиан играет с детьми Лайлы. Он так смеялся, что раскраснелись даже его перепачканные в глазури щеки. Она все еще иногда просыпалась ночью, побуждаемая желанием проверить, что он спокойно спит в своей комнате, но доктор Чен говорил, что со временем все наладится. По крайней мере, засыпала она теперь без снотворного.

В ее кармане мурлыкнул телефон, и она проверила новости. Сообщение от Дерека:

Дай мне знать, когда поедете обратно; я закажу пиццу. Но не спешите. Люблю вас, мои дорогие, и скучаю…

Она не знала толком, какие чувства в ней вызвали такие милые заявления, поэтому поступила просто — послала ему в ответ смайлик сердечка.

Видя, что Себастиан весело играет с детьми, а все остальные увлеклись разговорами, Марин устроилась в угловом кресле, решив просмотреть накопившиеся на телефоне новости. За последние несколько недель она получила огромное количество сообщений и звонков от друзей, родственников и клиентов. И до сих пор не успела их прочитать и ответить.

В конце списка хранились старые сообщения от Сэла. Марин пока не могла заставить себя удалить их. Трудно примириться с тем, что тот, кого ты давно знала и думала, что понимаешь, оказался такой темной лошадкой. Сэл заставил ее пройти через ад, но он также помог ей выжить. Более двадцати лет они оставались лучшими друзьями, и до последних полутора лет их дружбу в основном ничего не омрачало. Непостижимо, как любовь и ненависть могут существовать одновременно, переплетаясь и запутываясь, мучительно сбивая с толку, даже после смерти человека…

Сообщения Сэла — единственные свидетельства, оставленные Марин в напоминание о том, что в глубине души он был хорошим человеком. И любил ее. Больше он никогда ничего ей не напишет.

Она открыла последнее сообщение — то самое, что он неизменно, на протяжении долгих месяцев, посылал ей каждое утро.

Ты жива?

В другом конце комнаты лопнул шарик, и Себастиан завизжал от радости. И такой же бурной радостью наполнилось сердце Марин.

Он чертовски прав. Она жива.

Комментарии автора

Писать романы всегда тяжело, но это, вероятно, самая трудная книга, которую я когда-либо писала. Я не составляю план повествования заранее, поэтому зачастую сама удивляюсь — и страшусь — тому, в каком направлении пойдет развитие сюжета. Неудобно и душераздирающе тяжело исследовать глубины погружения Марин в пропасть отчаяния после того, как пропал ее маленький сын. У меня тоже есть сын, и потерять его — мой самый большой страх. Было непросто проникнуться мышлением Марин, и в своих попытках сохранить верность ее характеру я не хотела стеснять себя или приукрашивать ее борьбу. Пожалуйста, поймите, я осознаю, что некоторые из ее мыслей и действий могут вызвать тревогу и трудности понимания для кого-то из читателей.

Если у вас когда-нибудь возникнут мысли о членовредительстве или самоубийстве, пожалуйста, обратитесь за помощью. Вы не одиноки.