Маленькие хитрости в больших планах (СИ)

Кевин пнул камешек, оказавшийся у него на пути, и вновь посмотрел в темнеющее небо. Подступала ночь, Апокриф наверняка, если помнить о его исполнительности, уже на полпути к месту своего нового назначения и наверняка он и там вздумает наломать дров, характер такой.

Нет. Скорее всего, жизни для себя не получится. Придётся снова наблюдать за тем, кто должен наблюдать за тобой, и тщательно координировать действия. А там, кто знает, возможно, Кевин хоть в этом веке откроет ненадолго свою личность для Апокрифа, а потом снова скроется от его чрезмерной опеки, как делал это всегда.

Сокрушения Графа о том, что он упустил Сердце, продолжались и после того, как его привели в чувства, и позже, и, судя по нескорым признакам, эти сокрушения обещали стать любимым занятием Тысячелетнего на ближайшее столетие.

О самоволке Неа позабыли все как-то сами собой. Вернее, о ней пытались напомнить Графу некоторые особо исполнительные, желая отвлечь Главу от мыслей об ускользнувшем Сердце, но.. Мудрость кое-чего не просчитал. Граф вспомнил тут же, что Неа был единственным, кто пытался доказать ему, что таинственный Кевин среди экзорцистов —самозванец.

Так что бедняге Вайзли снова досталось. Он вообще за последние пару лет как-то весь осунулся, побледнел, стал совсем болезненного вида, и Шерил всё чаще заводил разговоры о том, что его пора бы тоже куда-нибудь пристроить. То есть — женить.

Вайзли едва ли не лез на стенку. Тикки во время таких разговоров лишь таинственно улыбался и прижимал к себе посильнее Аллена.

Один Неа почти всегда казался угрюмым и недовольным. А вот теперь Граф назло семье, которая ничего не заметила, или назло Мариану Кроссу, потому что Тикки рассказал, как тот пытался вышвырнуть Неа обратно, разрешил Четырнадцатому навещать друга вместе с Алленом, Тикки и остальными.

Неа был почти в восторге. Граф оказался умилён настолько, что как-то даже позабыл о том, что случилось, и пригласил всех на общий семейный ужин.

Мгновенно придумать подходящую отговорку не получилось ни у Тикки ни у Аллена, потому что мозг обоих был и без того перегружен. На робкое замечание, что им надо бы отдохнуть, никто не среагировал, так что…

Аллена ждал поздний ужин в компании сумасшедших. Ненавистный ужин в самой неуютной компании, которую только можно было представить. За эти два года он успел побывать на подобных мероприятиях всего три раза, и по паре недель отходил после каждого, стараясь по минимуму пересекаться с членами семьи Ноя.

Аллен был недоволен. Аллен был очень недоволен.

Но ничего не поделаешь, Уолкер был человеком подневольным, так же как и большинство людей на всём свете, и он отправился на этот праздник безумия.

Ужин прошёл как-то невесело. Невесело только для Аллена, разумеется. Семья Ноя веселилась как могла, переругивалась, поднимала друг другу настроение и всё только для того, чтобы отвлечь Графа от мыслей о сбежавшем Сердце.

Видно, Нои знали что-то такое, из-за чего изо всех сил пытались предотвратить неминуемое. Может быть, Граф, вспомнив и долго посокрушавшись о том, что он упустил Сердце, мог плюнуть на мир и отправиться отлавливать Кевина снова? Аллен попытался поинтересоваться об этом у Тикки, но тот тоже выглядел убитым после небольшой перепалки с Узами и отмахнулся, ничего не объясняя.

До спальни они оба практически доползли, при этом у Аллена начала болеть голова, но всё равно заметил, что Тикки идёт не просто так, его поддерживая. Нет, руки Микка уже блуждали по его телу, даже пытались забраться под одежду, но совершить этот манёвр и одновременно продолжать идти как ни в чём не бывало у Тикки не получилось. Из-за этого его движения иногда получались несколько смазанными, Аллену становилось щекотно, он хихикал, пытался оттолкнуть Ноя, даже немного царапался, но зато начал чувствовать себе гораздо бодрее.

— А где же «Я наконец-то дома»? — поинтересовался Тикки, когда Аллен прямо в одежде рухнул в мягкую кроватку и, завернувшись в одеяло, блаженно вздохнул.

— Спа-ать.

— Ты в одежде, между прочим.

— Всё равно спать.

— И грязный после сегодняшней-то драки с Апокрифом.

— Меня вымыли в госпитале. Ну, то есть сполоснулся я немного. Отстань от меня, я хочу спать.

— Ещё чего. Спишь тут весь грязный в моей постели…

— В нашей! — раздражённо перебил Аллен, открывая один глаз и убеждаясь в том, что Тикки раздевается, но в кровать не спешит.

— В нашей. Хорошо. Ты же должен беречь свои вещи, так, Аллен? — Тикки принялся стягивать с него сапоги, и Аллен подумал, что в чём-то Микк прав. Чего это вдруг забрался в кровать прямо в обуви?? Совсем что-то с головой у него плохо.

— Прекрати называть меня по имени, — дёрнул уже босой ногой Уолкер, протягивая Тикки другую.

— Раньше ты просил меня об обратном.

— Раньше ты вообще не называл меня Алленом, только Малышом, даже в самых официальных случаях до сих пор так зовёшь. А Алленом только…

— Только в постели, как я и обещал, когда ты спросил меня, — отозвался Тикки, не особо церемонясь, переворачивая Аллена и снимая рубашку.

— Угу. Что ты творишь вообще? — возмутился юноша, когда Тикки взялся за его ремень.