Маленькие хрупкие игрушки (ЛП)

— И у него есть эти фигурки и для нас. Я, Рон, Джинни, Невилл, возможно, даже ты. Он воспроизводит войну с этими маленькими хрупкими игрушками, а когда заканчивает, он разбивает их, или сжигает лица, или топчет, пока оно не разобьется.

Ее глаза немного горели, но она боролась со слезами.

— Днем Гарри — блестящий, трудолюбивый человек, который любит свою семью и друзей больше всего на свете. Но ночью Гарри — ребенок, запертый в теле героя, и я понятия не имею, кто из них настоящий Гарри.

Вздохнув и качая головой, она подтянула колени к груди, выжидающе наблюдая за Драко, он наклонился вперед, так что их глаза были на одном уровне, гадая, о чем он мог думать, услышав все тревожные подробности травмы ее друзей.

— А что насчет тебя? — спросил Драко

— Меня?

— Да. В чем твой порок? — Он посмотрел на нее понимающе. — Трахаться со мной?

С тревогой потирая губы, она отвела взгляд в пол. — Я думала, что это ты, но… я больше так не думаю.

— Не думаешь?

— Нет. Видишь ли, я знаю, что победа в войне была лучшим событием, которое когда-либо случалось. В конечном итоге мы спасли миллионы жизней, но… по отдельности никто из нас не вышел из нее лучшими людьми. Мы все пострадали… отрицательно… кроме тебя.

— Меня? — он нахмурился, очевидно сбитый с толку. — О чем ты говоришь?

— Вы вышли из той войны с новой точки зрения, — объяснила она. — Я имею в виду, посмотри на себя. У тебя больше нет кровных предрассудков. Я не слышала, чтобы ты говорил «грязнокровка» годами, и тот факт, что мы ведем этот самый разговор, показывает, что ты кое-что извлек из всего этого. Ты можешь быть высокомерным, холодным и эгоистичным, но ты был таким и до Войны. Она изменила тебя к лучшему.

Он покосился на нее, как будто она сказала ему, что он маггловская девочка с косичками. — Ты думаешь, я лучше, чем был?

— Да, ты, — твердо сказала она ему. — И я думаю… Думаю, именно поэтому мне нравится… проводить с тобой время. Потому что мне нравится, какой ты сейчас, и ты даешь мне… надежду.

К тому времени, как она закончила, ее щеки стали теплыми, и она обнаружила, что затаила дыхание, ожидая его ответа. Ей хотелось ударить его, когда он достал еще одну сигарету из пачки, и так медленно поднес ее к губам, воспламеняя палочкой, прежде чем снова повернулся к ее тяжелым глазам.

— Тогда это делает тебя самой ненормальной из нас всех, Грейнджер.

И в одно мгновение она пришла в ярость, наполовину на себя за свое признание, наполовину на него за его жестокий ответ, и она знала, что это было написано у нее на лице. Подавив желание кричать на него, пока у нее не заболело горло, она поднялась с кровати так плавно, как только могла, решив сохранить некоторое достоинство.

— Знаешь что? — она плюнула. — Думаю, я пройду пять миль и аппарирую. Я лучше выдержу эту метель, чем буду сидеть здесь с тобой.

Затем она развернулась и ушла.

— Грейнджер! — позвал Драко. — Грейнджер, вернись сюда!

Но она проигнорировала его, маршируя по коридорам его дома, закипая и бормоча себе под нос. Глупый, надменный, мерзкий придурок. Она слышала, как он движется позади нее, его шаги догоняют, поэтому она ускорила шаг, добралась до входной двери и сумела приоткрыть ее на несколько дюймов, чтобы впустить порыв ветра и снега. Но затем из ниоткуда появилась рука Драко, захлопнув дверь, и она повернулась к нему лицом. На секунду она заметила, что он надел брюки, но его грудь все еще была обнажена, поэтому она ударилась о нее ладонями, отталкивая его от себя и надеясь, что его кожа жжет.

— Не смей.

— Ты потеряла свой гребаный разум? — завопил Драко. — Ты видела, какая сумасшедшая погода?

— Я более чем способна наложить достаточное количество щитовых заклинаний, черт возьми, большое тебе спасибо!

— Мне плевать, ты не выйдешь на улицу…

— Выйду!

— Черт возьми, Грейнджер, я шутил!

— Нет, нет, ты не мог, — крикнула она, разочарованно запустив руки в волосы. — Я не могу больше делать это с тобой!

— Что?

— Это! Секс! Я не могу делать с тобой это дерьмо, приятель! Я не могу быть таким профессионалом, как ты, но я знаю фундаментальное правило таких аранжировок, как эти, и я его нарушила, поэтому отменяю его!

Он сделал шаг назад, его лицо сморщилось от замешательства. — Что, черт возьми, ты несешь?

— У тебя не может быть приятеля для траха, когда есть чувства, а у меня, конечно же, есть, — сказала она, покорно вздохнув. — Я только что сказала, что люблю, что ты мне нравишься, поэтому мы больше не можем этого делать. Все. Готово.

Она повернулась и схватилась за дверную ручку, но он снова уперся рукой в ​​дверь, чтобы остановить ее.

— Я еще не закончил, — прорычал он ей на ухо. — Может, я и не твой порок, Грейнджер, но ты мой.

Она встретилась с ним взглядом через его плечо. — Тогда подумай об этой холодной индейке.

— Какого черта ты хочешь от меня, Грейнджер? Отношения?

— Да! — смело признала она. — Или хотя бы вариант!

— Я бы разбил тебе гребаное сердце!

— Я большая девочка, Малфой, я справлюсь сама.