Маленькие милости

Рам мотает головой, уставившись в стол.

Винс аж весь сияет; глаза у него расширились до размера фар.

* * *

Около полуночи компашка в парке Коламбия разбрелась, и Рам с Джорджем Данбаром, Брендой Морелло и Джулз Феннесси отправились на пляж Карсон. Только они собрались перейти бульвар Дэя, как Бренда обнаружила, что потеряла ключи. У нее был брелок с белой кроличьей лапкой и открывашкой, который за вечер ходил по рукам несколько десятков раз.

Решили вернуться в парк на поиски. Возились долго и уже хотели бросить, когда Джулз разглядела что-то белое под сиденьем на трибуне, достала – оба-на! – это были ключи Бренды. Парк к тому времени совсем обезлюдел, поэтому они снова присели, открыли еще по бутылке пива, и Джордж пустил по кругу самокрутку. Уматное курево, утверждал он; не мексиканская дребедень, которую он толкал недоумкам, а настоящая южнокалифорнийская сенсимилья. По правде сказать, Рам Коллинз разницы не почувствовал: наверное, потому, что пивом перебил себе весь вкус.

Именно тогда Джордж Данбар произнес, глядя на дорогу рядом с парком:

– Вот-вот, даже не смей смотреть в мою сторону.

Остальные сначала не поняли, с кем это он говорит, а потом увидели тарахтящую машину и выглядывающего из нее чернокожего водителя.

– Глаза опусти, чертила, – вполголоса прорычал Джордж. – Или я за себя не отвечаю.

Парень и правда опустил взгляд – то ли так совпало, то ли инстинкт самосохранения сработал, – и машина, чихая и кашляя, прокатилась мимо, так медленно, как будто по инерции. Она заехала под эстакаду и скрылась в тени. Больше ее не было ни видно, ни слышно.

Джулз тем временем разговаривала с Брендой резким, отчаянным шепотом:

– Я позвоню ему!

– Не надо, – ответила Бренда, – потерпи до завтра. Остынь слегка.

– Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит.

* * *

– Погоди-погоди, – перебивает Бобби рассказ Рама. – Хочешь сказать, что Джулз Феннесси была беременна?

– Чё?

– Ее слова: «Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит». Так?

Рам задумчиво морщит лоб.

– Да она это могла о чем угодно говорить.

– О чем, например?

– Да мало ли… Про кота там или про автомобиль.

«И этот придурок имеет право голосовать, – обреченно думает Бобби. – И размножаться».

– Ну хорошо, продолжим, – говорит он. – Джулз собралась кому-то позвонить. Кому «ему», кстати?

Рам молчит в нерешительности, а затем сдается:

– Фрэнки…

Бобби не сразу понимает, но потом вдруг осознаёт, кого из всех возможных Фрэнки парень имеет в виду.

– Фрэнку Туми?!

– Угу.

«Твою ж мать…»

Бобби нервно ерзает на стуле, переглядывается с Винсом. На лице напарника то же ошеломление, которое чувствует Бобби.

– Джулз Феннесси встречалась с Фрэнком Туми?

– Ага.

– И зачем ты нам об этом говоришь?

– Затем, что иначе она пообещала прикончить меня на хрен.

Бобби смотрит на Винсента, не записал ли тот случайно последнюю реплику допроса. Напарник держит ручку в воздухе – значит, слава богу, не записал.

«Так, перестань спрашивать у пацана, почему он здесь, – напоминает себе Бобби. – Пусть просто говорит».

– Ладно, продолжай, – велит он Раму.

* * *

Джулз решила позвонить Фрэнки прямо домой. В четверть первого ночи. Все считали, что это дурная затея, пытались ее отговорить. Однако она решительно перешла через Коламбия-роуд с десятицентовиком в кулаке, зашла в таксофон у станции метро и бросила монетку в приемник. Парни остались, где и были, а Бренда побежала за Джулз и стояла рядом с ней, пока та говорила по телефону. В конце разговора она крикнула что-то вроде «Ну так сам и заплати тогда!», после чего грохнула трубкой так сильно, что треск был слышен даже в парке.

Рам с Джорджем думали подойти к девчонкам, но по тому, как Джулз размахивала руками и корчила лицо, было ясно, что она ревет, а кому нужен этот головняк? И тут из тени эстакады вышел тот самый ниггер, который проезжал на глохнущей машине. Он зачем-то пялился на девчонок, поэтому Рам с Джорджем ломанулись через дорогу: мало ли что у него на уме.

– Вы в порядке? – спросил парень.

– Да нет у нас денег, – отрезала Бренда.

* * *

– Кто просил денег? – спрашивает Бобби.

– Чего?.. Никто.

– Тогда почему Бренда сказала, что у них их нет?

– А зачем еще ему к ним приставать? – пожимает плечами Рам.

– Узнать, всё ли в порядке, например. – Даже Винсент, который сам недолюбливает чернокожих, озадачен.

– Да хрена лысого, – говорит Рам. – Кто в здравом уме такое будет спрашивать?

– А что не так?

– Не его это дело, вот что. Не знаю, как вы, а мы-то понимаем порядки. Мы с ними просто не общаемся. А они с нами. Такие дела. Мне, например, неприятности не нужны – правда не нужны, – но если б мне хватило дури подкатить к паре цветных девок возле Маттапан-сквер и заговорить с ними, то я, на хрен, был бы готов к тому, что объявятся их парни и отметелят меня до кровавых соплей. Ничего личного, просто так уж все устроено. В этом и разница между мной и тем тупым ниггером: я никогда не подкачу к паре цветных девок и не заговорю с ними. Ни по какому поводу. Я на неприятности не напрашиваюсь.

– А тот парень напрашивался?

– Еще как.