Маленькие пленники Бухенвальда

— Нет. Тоже вот думаю, почему там тихо.

— Может, эсэсовцы все сбежали? — вдруг пришла в голову Илюше наивная мысль. — Встанем утром, а их нет — иди куда хочешь…

— Выдумщик ты, Воробушек, — рассмеялся Митя. — Куда они убегут?

— Ребята тоже не спят, — сказал Илюша, как будто оправдываясь, что он завел разговор с Митей.

Да, в спальне не слышалось привычного похрапывания. То тут, то там шелестел шепот.

«Что-то будет завтра?»

Ночью не спали и бдительно несли стражу дозоры, выставленные международным подпольным центром по всему лагерю. Эти невидимые для врага посты вели наблюдение за поведением эсэсовцев, следили за каждым вражеским часовым.

Что-то будет завтра…

Лишь под утро дети немного забылись.

Яков Семенович, не смыкавший в эту ночь глаз, вошел в спальню осторожными, неслышными шагами. Словно тень, он скользил между нарами, думал о судьбе этих детей, ставших ему родными. Они должны жить на свободе, расти под мирным небом, учиться в школах, готовиться взять в свои руки эстафету поколений борцов за свободу. Завтра должно все решиться… Собственно говоря, уже не завтра, а сегодня. Вот уже начинает светать.

На нижних нарах, у окна, кто-то всхлипывал.

— Что с тобой? — тихо спросил Гофтман, заглянув в темную пещеру.

— Не знаю… Мне жарко, — слабым, жалобным голоском ответил мальчик.

Яков Семенович на коленях подполз к нему и положил ладонь на лоб. Рука почувствовала жар. «Э, да у тебя высокая температура!» — подумал Гофтман.

— Дядя Яша, я заболел, да? — с испугом спросил мальчик. — Я выздоровею. Не отправляйте меня в ревир, дядя Яша. Я хочу быть вместе с ребятами, вдруг их отправят отсюда, а я останусь…

— Ладно, ладно, не бойся, — еще раз приложил дядя Яша руку к пылающему лбу. — Спи спокойно. Попросим врача из ревира прийти к тебе сюда. А ты выздоравливай поскорее.

— Спасибо, дядя Яша. А пойдет ли врач сюда?

— Не бойся, мы попросим такого врача, который пойдет. У нас немало хороших врачей. Они любят таких курносых, как ты. Спи спокойно.

Мальчик успокоился и закрыл глаза.

Наступило утро. Дети, как всегда, вышли на зарядку. Володя Холопцев, подавая команды, все время поглядывал на вышки: там теперь стояло не по одному часовому, а по два, три и на некоторых вышках даже больше. Усилилось патрулирование между вышками. Значит, фашисты приняли все меры предосторожности.

Ребята старательно приседали, нагибались, размахивали руками, чтобы стряхнуть с себя вялость бессонной ночи. Им тоже бросились в глаза многочисленные часовые и патрули. Мальчики загрустили, притихли.

Завтракали молча.

После завтрака опять была тишина. Эсэсовцы не подавали никаких команд. Узники на работу не пошли.

Тянулись тягостные минуты ожидания…

Митя Бужу вышел из восьмого блока и, держась ближе к баракам, побежал узнать, что делается в двадцать пятом блоке, который он считал самым активным. Так и есть, там уже собралось очень много народу. Флигель был буквально забит. Митя еле — еле пробрался к входу, усиленно работая локтями, подныривая под ноги людей.

Один из узников, забравшись на штубу, которая была превращена в трибуну, читал какую-то бумагу. Голос его звучал ясно, четко, но не громко. Митя услышал лишь заключительные слова.

«Приказываю сегодня, 11 апреля 1945 года в 15 часов 15 минут, начать вооруженное выступление против фашизма. Командующий подпольной армией подполковник Смирнов».

На штубу встал другой узник:

— Товарищи! — оглядел он своих соратников запавшими от худобы глазами. — Настал час расплаты с врагами. Мы должны отомстить им за смерть наших товарищей, за все убийства, пытки, за наши муки, за надругательства гитлеровцев над невинными людьми, согнанными в лагеря смерти. Будем мстить. Смерть им, смерть!

Пленники вскинули над головами руки, сжатые в кулаки, и скандировали:

— Долой фашистов!

— Смерть палачам!

— Да здравствует свобода!

Некоторые узники, самые горячие, кричали слишком громко. И тогда на импровизированную трибуну поднялся третий оратор. Его волевое лицо с монгольским разрезом глаз было строгим. Взгляд требовал внимания. Человек этот, уже пожилой, стоял прямо, словно в строю. Чувствовалось, что он прошел хорошую военную выучку.

— Кто это? — спросил Митя у стоящего рядом пленника.

— Смирнов.

«Вот кто командующий!» — догадался Митя.

— Тише, товарищи! — помахал рукой оратор. — Ваш гнев и возмущение понятны, но много кричать не стоит. В назначенное время мы на деле покажем свою ненависть к фашистам. Сейчас приказ о выступлении зачитывается во всех блоках. Он будет доведен до каждого бойца нашей подпольной армии. Прошу запомнить, что сигнал для атаки — взрыв гранаты правее главных ворот. Все ясно?

— Ясно! — дружно ответила толпа.

— А сейчас прошу соблюдать дисциплину и порядок. Командирам рот приступить к раздаче оружия!

Митя поспешил сообщить радостную весть дяде Яше. Яков Семенович с улыбкой выслушал взволнованное сообщение Мити и дружески похлопал его по плечу.

— Бой будет горячий! Но тебе и всем ребятам придется посидеть в бараке.

— Почему, дядя Яша! — взмолился Митя. — Мы тоже хотим драться.