Маленькие повести о большом мичмане Егоркине и его друзьях

Глава 13. Когда у соседа что-то горит, то для тебя этого всего лишь еще один фейерверк! ( Мудрые китайцы )

Пришел с морей «Беспредельный» с тяжкими телесными и про «Бесшабашный» сразу забыли. Повреждения были не у корабля, конечно, а один из матросов – совсем не молодой, а «полторашник» – честно заработал удар по челюсти, отчего она и треснула. Бывает! Мужики же служат, а кисейные барышни, но, поди ж ты! Да и легенду командование корабля привезло совсем другую!

Этот самый «Беспредельный», болтался по морям двое суток, обеспечивая торпедные стрельбы развоевавшихся подводников. Обычная рутина – плавание переменными галсами из точки А в точку Б. Начальник штаба дивизии подводных лодок, капитан 1 ранга, не слезал с ходового все это время, и замучил радистов своими переговорами с лодками, которые почему-то его не слышали или не хотели слышать, прямо банда слепо-глухих! На ходовом, в БИПе, в штурманской суетились, что-то считали, бегали, засекали места всплытия торпед и их пируэты в кильватерной струе «Беспредельного» и двух МПК, следующих за ним.

Доктор тоже отметился на ходовом и БИПе, посмотрел с крыльев мостика на море, взлетающие сигнальные ракетки – красиво! От воплей на ходовом и в эфире у него быстро заболела голова, а потом его бесцеремонно шуганули с ходового, чтобы не путался под ногами.

Он обиделся и, бурча себе поднос убийственные клейма в адрес чванливых «флотоводцев», пошел в низ – погонял коков, снял пробу – с тоски, и вернулся в амбулаторию, решив заняться чем-то служебно– и общественно-полезным на сытый желудок.

Обложившись стопками журналов, прилежно расставляя в графах единички, складывая их, считая на калькуляторе проценты, корабельный врач славного сторожевого корабля «Беспредельный», в просторечье – Док, старший лейтенант Анвар Гайнутдинов явно скучал. Привычный шум корабельных механизмов навевал некую сытую сонливость.

Что делать – на корабле служат молодые здоровые люди – по определению, кроме всего – это уже по мнению самого Анвара, в большинстве своем относящиеся к своему здоровью по-раздолбайски, да еще и бравирующие этим. Так что блеснуть выучкой удавалось крайне редко. Ну, там ссадина, панариций, или фурункул – опять же – и это все тоже от разгильдяйства!

Но этого для Гайнутдинова, втайне испытывавшего тоску по лаврам великого Николая Ивановича Пирогова, было явно мало. (Вообще, все корабельные врачи мечтают стать в будущем хирургами, за редким исключением. А исключения – психиатрами! А откуда же тогда берутся терапевты в госпиталях? Вот загадка! Наверное – не с кораблей!)

В те же редкие дни, когда ему выпадало дежурить в операционной госпиталя, ему тоже доставались какие-то дурацкие аппендициты да прочая дребедень. А кто бы ему чего серьезного доверил в госпитале при таком раскладе? А он бы смог! Не доверяют – нет опыта, а где его взять, этот опыт, если не доверяют? Замкнутый круг получается, тудыт твою дивизию в стерилизатор! Да, врачебных подвигов в плане явно не было…

Впрочем, если бы он сказал командиру об этой профессиональной тоске – его командир Кочанов навернул бы его по голове, прямо сразу. И чем ни попадя! Но точно попал бы, он такой, чистый диктатор!

Как абсолютно реалистичный человек, командир предпочитал, чтобы доктор только и делал, что воевал, что с коками и ПКСом за чистоту, драл бы нещадно и садизмом продовольственников за крыс в провизионках, гонялся за вездесущими тараканами, мазал бы у бойцов прыщи зеленкой и искал бы блох и вшей в белье из «прачки». А так же – раздавал бы страждущим неистощимые запасы «огурцов ВМФ». Так называли в миру «гексавит в драже», имевшийся в амбулатории в неисчислимых количествах. Плюс еще и читал бы книжки, смотрел бы себе «видики-шмидики» в аккуратно-скучной до тошноты вылизанной им самим амбулатории, с переборками уныло-белого цвета. Пусть его!

В этот момент Анвар позволил себе думать за отца-командира и вынужден был признать, что в этом есть свой резон… Хотя… обидно конечно, всегдашнему отличнику учебы! Впрочем, доктор тоже не был кровожадным человеком – но самоутверждения хотелось, а подвигов не предвиделось…

Недовольно звякнул корабельный телефон.

– Амбулатория на проволоке! – рявкнул доктор, сняв трубку.

– Анвар, привет! – с того конца провода послышался озабоченный и заискивающий голос ракетного комбата Петра Сумина: – Слушай, я сегодня за ужином нечаянно целую селедину слопал, а потом пришел в каюту, забылся, и целый пакет молока выпил…

– Молоко-то где взял, олух? – ласково поинтересовался начмед, злорадно улыбаясь про себя, зная, что последует дальше.

– Да в рефкамере у продовольственника, по блату великому, поставил несколько пакетов…

– А угостить товарищей – значит, нет? В одно, так сказать, лицо – если не выразиться точнее? Гордыня это, братец. И за грех сей расплата предстоит!

– Может, мне угля выпить? – с надежной спросил Сумин

– А времени сколько прошло? Больше получаса?

– Да, наверное…