Маленькие сказки темной Руси

Собака вяло мотнула головой и прикрыла глаза. Ангел вконец разозлился, взял пса на руки, поднялся с ним под самый потолок, а затем выволок его во двор и плюхнул на землю. Псина по привычке обнюхала траву, согнала с носа осу и прилегла в тени большого дерева отдыхать, высунув язык и шумно дыша. А ангел кружил над лохматым другом и весело напевал:

— Собачье лето —

это море цвета!

Много-много ромашек,

бабочек и букашек.

Пёс неуклюже попытался ему подвыть:

— А если оса в нос укусит,

то шавка обиду закусит

и будет помнить долго,

как было очень больно!

Ангел не обратил внимания на его скулёж и продолжил:

— Собачье, собачье лето —

это море цвета,

это тепло и прохладно.

— А если дождь?

— Ну, и ладно!

— Ты оптимист, — выдохнула собака. — Я тоже была когда-то такая…

И она принялась вспоминать свою молодость, а потом сделала многозначительный вывод:

— Собачье лето — это юность, собачья осень — зрелые годы, а зима — старость.

Ангелу пришлось согласиться с такой философией, он кивнул и снова замурлыкал:

— Собачья осень наступает.

И каждый пёс, конечно, знает,

что листья пахнут по-другому,

и солнце светит по-иному,

не грея шубу и кости.

— Ну, вы это бросьте!

Лохматый вздохнул:

— Не греет, если шавка в возрасте, а молодому и зимой тепло.

Он задумался и попробовал продолжить куплет:

— Эх, скоро зима,

а это белое одеяло,

что на землю упало.

— Ладно, — опустился на травку ангел. — Если зима — старость, а что же тогда есть смерть?

— Что такое смерть? — не поняла его собака, она никогда не видела мёртвых.

— Смерть — это я! — обрадовался ангел.

— Не понимаю.

— Тебе пора на небо.

— Куда?

— Туда, — показал пальцем вверх крылатый.

— Но я не умею летать, — замотал мордой пёс.

— Я научу! — ангел во второй раз подхватил своего дружочка на руки и полетел с ним к солнцу.

Они летели долго, очень долго. Долетели до солнца и полетели дальше — к звёздам, до самого созвездия Гончих Псов. Там и оставил ангел старичка, который тут же превратился в одну из небесных собак.

Куда все псы улетают?

В Космос, все это знают.

Псы улетают к звёздам,

в мир, где всё очень просто;

туда, где одно созвездие

вовсе не спорит с другим.

Крикни им: «Как вы там, гости?»

И ответят они: «Мы спим».

Уже поздно. И ты, малыш, иди-ка в кроватку. Хватит развозить сопли по лицу. Вовсе и не умер твой четвероногий питомец, а превратился в яркое созвездие. Видишь, в ночном небе россыпь мелких белых точек? Вот одна из этих точек — твой бывший друг.

Ворон, дом и девочка

Родители снова ругались, очень сильно ругались.

— Господи, да как же я вас ненавижу! — закричала девочка и вышла из дома.

Она посмотрела на отчий дом сверху вниз, наклонилась, взяла его на руки и понесла. Из распахнутого окна вывалился трёхметровый половик брани, она подцепила его пальцем, скрутила в рулон, запихала обратно и захлопнула окно снаружи. На плечо идущего ребёнка опустился чёрный ворон:

— Привет, куда путь держишь?

— К морю.

— К морю? О, это хорошее дело — посидеть у воды, подумать, помечтать.

— Я туда не для этого. Вот… — девочка показала птице свою ношу. — Я иду топить дом.

Ворон покосился на дом, потом на хмурое, но решительное лицо малышки, спрыгнул на крышу хибарки, смешно изогнул шею и попробовал заглянуть в окно.

— Но там же люди? — прокаркал он удивлённо.

Детка кивнула:

— Да, это мои родители, они дерутся и пьют. Как я их ненавижу!

Ворон встрепенулся, потоптался по крыше и многозначительно сказал:

— Никто не достоин того, чтобы его топили.

Девочка разозлилась и тряхнула дом:

— Да на дне моря им и самое место!

— А твоё, что будет с тобой после этого?

Дитя подумало немного и опустило голову:

— Меня заберут в интернат. Ну и пусть! Всё лучше, чем с ними.

Черноклювый собеседник хлопнул два раза крыльями и снова переместился на детское плечо:

— А давай сделаем по-другому: ты поставишь хату на землю, войдёшь, соберёшь свои вещи и выйдешь из неё навсегда.

— Как это?

— Так. Выпорхнешь из гнезда и всё, а они останутся и будут жить так, как им хочется, но уже без тебя. Ты же пойдёшь своей дорогой. И как знать, может быть, уйдёшь далеко-далеко, намного дальше твоего интерната.

Девочка фыркнула на странные слова мудрой птицы и зашагала ещё решительнее, она так давно хотела сделать это, а тут невесть откуда взявшаяся чернь вякает ей под руку!

Вдали показалось море, волны ласково били о берег. Дочечка побежала к нему, почему-то стараясь сильно не трясти дом. Ворон покружил рядом, покружил и скрылся. А девчушка добежала до песка, опустилась на колени и поставила родовое «гнездо» рядом. Потом села, скрестила ноги и задумалась.

«Долго думать вредно для детского организма!» — вспомнила дочка слова матери.

Затем она встала, неуверенно взялась за ручку двери и медленно её открыла. Вошла внутрь. Мамка сопела на кровати, а отец спал прямо на полу. Брезгливо перешагнув через предка, она тихонечко пробралась в свою комнату, собрала в рюкзачок кое-какие вещи и вышла.

Она ушла из дома навсегда, а он остался стоять у моря, обдуваемый лёгким бризом. С каждым шагом дом становился всё меньше и меньше, пока не исчез совсем. А вдали показались рыбаки, швартовавшие лодку.