Маленькие женщины

– Мне было не удержаться, я так вами восхищаюсь! Я понимаю, что это вольность, но поскольку самой мне было вас не порадовать, мне было приятно, что за меня это сделают мои цветочки.

Актрису тронули и эта девочка, и ее скромные приношения, и, притянув Джози к себе, она произнесла без тени наигранности в лице и голосе:

– Меня они действительно очень порадовали, милая, и ты сама тоже. Я устала от похвал, а любовь особенно прелестна, когда полна такой вот искренности и простоты.

Джози вспомнила, что, помимо многих других рассказов, слышала: мисс Камерон много лет назад потеряла возлюбленного и с тех пор живет только своим искусством. Девочка поняла, что это, возможно, правда – и жизнь во славе, но в одиночестве, вызвала у нее такое сочувствие, что оно отчетливо отразилось на ее лице, смешавшись с благодарностью. Тогда, как будто стремясь изгнать из памяти прошлое, ее новая подруга произнесла с властностью, которая в ее устах звучала очень естественно:

– Ну посмотрим, какие партии ты уже выучила. Джульетты, разумеется. Все с этого начинают. Ах, бедняжка, какая смерть!

Джози действительно собиралась начать со злополучной возлюбленной Ромео, а потом перейти к Бьянке, Паулине[396] и еще нескольким неизменным идолам одержимых сценой девочек; однако она была проницательна, сумела оценить мудрость совета дяди Лори и решила ему последовать. А потому вместо декламации, которой ждала мисс Камерон, Джози разыграла сцену безумия несчастной Офелии, причем разыграла очень удачно – с ней много упражнялся преподаватель красноречия из колледжа, и свой урок она запомнила крепко. Да, понятно, она была младше своей героини, однако белое платье, распущенные волосы, настоящие цветы, которые она рассыпала по воображаемой могиле, придали иллюзии убедительности; песенки у нее звучали нежно, реверансы вызывали сострадание, а потом она исчезла за занавеской, отделявшей одну комнату от другой, бросив через плечо взгляд, который заставил критически настроенную зрительницу невольно вскинуть руки для аплодисментов. Подбодренная этим желанным звуком, Джози вбежала назад точно маленькая сорвиголова – эту роль ей часто приходилось исполнять в фарсах: начинать с забавно-озорной истории, а заканчивать покаянным всхлипом и искренней мольбой о прощении.

– Замечательно! Давай еще. Лучше, чем я ожидала, – прозвучал голос оракула.

Джози произнесла монолог Порции[397] и справилась на отлично, должным образом подчеркнув каждую прекрасную фразу. А потом, не удержавшись от искушения продемонстрировать то, что считала главным своим достижением, она разыграла сцену с Джульеттой на балконе, закончив ядом и склепом. Она была убеждена, что превзошла саму себя, и ждала аплодисментов. Заливистый хохот заставил ее вспыхнуть от негодования и разочарования – и, встав перед мисс Камерон, она произнесла с вежливым недоумением:

– Мне говорили, что у меня очень хорошо получается. Сожалею, что вам не понравилось.

– Милочка, получилось скверно. Да и как могло быть иначе? Что может дитя знать о любви и страхе смерти? Не берись за это пока. Не подступайся к трагедии, ты пока не готова.

– Но вам же понравилась Офелия?

– Да, вышло очень мило. С этим любая умненькая девочка справится. Но подлинный смысл Шекспира тебе, дитя, пока не открылся. Комедийный фрагмент мне понравился больше всего. В нем чувствуется подлинный талант. Было и смешно и грустно. В этом и состоит искусство. Не растеряй этого. В Порции ты показала мастерство декламации. Продолжай этим заниматься, такая тренировка голоса учит отображать оттенки смысла. У тебя хороший голос, ты грациозна от природы – и то и другое крайне полезно, но трудно приобрести.

– Я рада, что хоть на что-то способна, – вздохнула Джози, робко присев на табуретку: выглядела она сокрушенной, но не сломленной и надеялась, что еще скажет свое слово.

– Славная моя девочка, я же предупреждала: мое мнение тебе не понравится, но, чтобы помочь тебе, я должна говорить честно. Я высказывала его многим таким, как ты, и они в большинстве своем так меня и не простили, хотя слова мои и оказались правдой, а они стали именно теми, кем я и советовала им стать: хорошими женами и счастливыми матерями, живущими тихой жизнью. Лишь некоторые не отступились и многого сумели достичь. Об одной из них ты, полагаю, скоро услышишь, ибо она наделена талантом, безграничным терпением и тонким умом – в придачу к красоте. Ты еще слишком юна, чтобы можно было понять, к какому классу ты принадлежишь. Гении рождаются редко, и задатки их редко проявляются в возрасте пятнадцати лет.