Маленькие женщины

Необходимость одновременно писать, думать и распоряжаться могла, конечно же, привести в смятение бедную женщину, и Мег уговорила ее посидеть спокойно в своей комнате и позволить им самим взяться за работу. Все разлетелись как листья, подхваченные порывом ветра, и тихого, счастливого дома не стало так неожиданно, как будто слова телеграммы были заклинанием злого волшебника.

Мистер Лоренс пришел вместе с Бесс торопливым шагом и принес с собой все то, что, по мнению доброго старика, могло пригодиться больному, а также самые дружеские обещания взять под свою защиту девочек на время отсутствия матери, чем очень ее утешил. Не было ничего, чего бы он не предлагал, – от собственного халата и до самого себя в качестве сопровождающего. Но последнее было невозможно; миссис Марч не желала и слышать о том, чтобы старик предпринял долгое путешествие, однако в глазах ее промелькнуло выражение сожаления, ибо тревога – плохой спутник для путешественника. Мистер Лоренс заметил этот взгляд, сдвинул тяжелые брови, в задумчивости потер руки и неожиданно ушел, сказав, что скоро вернется. Никто еще не успел вспомнить о нем снова, когда Мег, пробегавшая через переднюю с парой галош в одной руке и чашкой чая в другой, неожиданно столкнулась с мистером Бруком.

– Я очень расстроен случившимся, мисс Марч, – сказал он ласковым, спокойным тоном, который прозвучал очень приятно для ее смятенного духа. – Я пришел, чтобы предложить себя вашей матери в качестве сопровождающего. Мистер Лоренс отправляет меня с поручением в Вашингтон, и я буду рад, если окажусь ей там полезен.

Галоши упали и чай чуть не последовал за ними, когда Мег протянула руку с таким выражением благодарности на лице, что мистер Брук счел бы себя вполне вознагражденным и за гораздо большие жертвы, чем такая мелочь, как время, которое он собирался затратить, и услуги, которые собирался оказать.

– Как все вы добры! Мама согласится, я уверена, и для нас будет таким облегчением знать, что там есть кому о ней позаботиться. Большое, большое спасибо!

Мег говорила горячо, думая лишь о матери, пока что-то в выражении устремленных на нее карих глаз не заставило ее вспомнить об остывающем чае и предложить мистеру Бруку пройти в гостиную и подождать там, пока она позовет мать.

Все было уже обсуждено к тому времени, когда Лори вернулся от тети Марч с запиской, в которую была вложена просимая сумма; в нескольких строчках тетя Марч повторяла все то, что часто говорила и прежде, – она всегда твердила им, как это нелепо, чтобы Марч шел в армию, она всегда предсказывала, что добра от этого не жди, она надеется, что в следующий раз они прислушаются к ее совету. Миссис Марч сунула записку в огонь, деньги – в кошелек и продолжила приготовления к отъезду, плотно сжав губы с таким выражением, что Джо догадалась бы о его значении, если бы была рядом.

Короткий вечер подходил к концу; все поручения были выполнены, Мег и мать занимались необходимым шитьем, Бесс и Эми накрывали стол к чаю, а Ханна гладила, по ее выражению, «очертя голову», но Джо все не возвращалась. Они начали тревожиться, а Лори отправился искать ее, так как никто не знал, что могло взбрести ей в голову. Он, однако, разминулся с ней, и она вошла в гостиную с очень странным выражением, представлявшим собой смесь веселья и тревоги, удовлетворения и сожаления, которое озадачило семью не меньше, чем пачка денег, которую она положила перед матерью, сказав несколько сдавленным голосом:

– Это мой вклад в то, чтобы обеспечить папе удобства и привезти его домой!

– Дорогая, где ты это взяла? Двадцать пять долларов! Джо, я надеюсь, ты не совершила ничего безрассудного?

– Нет, это мое по праву. Я не побиралась, не брала в долг, не воровала. Я получила их честным путем, и, думаю, вы не осудите меня, так как я всего лишь продала то, что мне принадлежало.

С этими словами Джо сняла шляпу. Раздался всеобщий крик: ее роскошные волосы были коротко острижены.

– Твои волосы! Твои прекрасные волосы!

– О, Джо, как ты могла? Вся твоя краса!

– Дорогая моя девочка, в этом не было никакой нужды.

– Она больше не похожа на мою Джо, но я еще крепче люблю ее за то, что она сделала!

– На судьбе нации это не отразится, так что не хнычь, Бесс. Это поможет мне излечиться от тщеславия, а то я начинала слишком гордиться моей шевелюрой. И мозгам пойдет на пользу, что эти космы убрали; моей голове теперь так восхитительно легко и прохладно, а парикмахер сказал, что скоро у меня будет отличный вид, как у кудрявого мальчика, и прическу легко будет держать в порядке. Я довольна, так что, пожалуйста, возьми деньги и давайте ужинать.

– Расскажи мне все, Джо. Я не совсем довольна, но не могу винить тебя; я знаю, как охотно ты преодолела свое «тщеславие», как ты это называешь, ради своей любви. Но, дорогая, это не было необходимо, и, боюсь, ты пожалеешь об этом уже на днях, – сказала миссис Марч.

– Нет, не пожалею! – отвечала Джо твердо, испытывая большое облегчение от того, что ее выходка не вызвала однозначного осуждения.