Маленькие женщины. Хорошие жены

– Я всегда вижу это по его лицу, когда он выходит из вашего дома. Если ты вёл себя хорошо, он выглядит довольным и идёт бодро. Если ты ему досаждал, он серьёзен и идёт медленно, как будто хочет вернуться и сделать своё дело получше.

– Вот как, мне это нравится! Значит, ты ведёшь учёт моих хороших и плохих отметок, делая выводы по выражению лица Брука, не так ли? Я часто вижу, как он кланяется и улыбается, проходя мимо вашего окна, но я не знал, что у вас налажен телеграф.

– Да нет же. Не сердись и не передавай ему, что я тебе сказала! Я так сделала только для того, чтобы показать, что мне небезразлично, как у тебя обстоят дела, а то, что здесь сказано, сказано по секрету, ты же понимаешь! – воскликнула Мэг, встревоженная мыслью о том, что может последовать за её легкомысленной репликой.

– Я не сплетник, – ответил Лори, приняв свой «великий и могучий» вид, как Джо называла некое выражение лица, которое он иногда принимал. – Но если Брук продолжит выступать в роли термометра, я постараюсь создать хорошую погоду.

– Пожалуйста, не обижайся. Я не собиралась читать мораль, быть доносчицей или выглядеть глупо. Я всего лишь подумала, что Джо поощряет тебя в намерении, о котором ты потом пожалеешь. Ты так добр к нам, мы чувствуем себя так, словно ты наш брат, и говорим только то, что думаем. Прости меня, у меня были добрые намерения. – И Мэг с нежной робостью протянула ему руку.

Устыдившись своего минутного всплеска эмоций, Лори пожал её нежную маленькую ручку и искренне сказал:

– Это я должен просить прощения. Я сержусь и весь день был не в духе. Мне нравится, когда ты рассказываешь мне о моих недостатках и ведёшь себя по-сестрински, так что не обращай внимания, если я иногда бываю сварливым. Я всё же благодарен тебе.

Стараясь показать, что не обижен, он стал вести себя как можно более любезно: сматывал нитки для Мэг, читал стихи, чтобы угодить Джо, стряхивал с деревьев шишки для Бет и помогал Эми с папоротниками, всем своим видом доказывая, что он достойный член «общества трудолюбивых пчёлок». В разгар оживлённого разговора о семейных повадках черепах (одно из этих милых созданий только что выбралось на сушу из реки) слабый звон колокольчика предупредил их, что Ханна поставила настаиваться чай и они как раз успеют вернуться домой к ужину.

– Можно мне прийти сюда ещё? – спросил Лори.

– Да, если ты будешь хорошо себя вести и полюбишь книгу, как советуют мальчикам в букваре, – улыбнулась Мэг.

– Я постараюсь.

– Тогда приходи, и я научу тебя вязать так, как шотландцы. Сейчас большой спрос на носки, – добавила Джо, размахивая связанным носком, как большим синим шерстяным знаменем, перед тем как они расстались у ворот.

В тот вечер, когда в сумерках Бет играла на рояле для мистера Лоуренса, Лори, стоя в тени занавески, слушал этого маленького Давида[43], чья нехитрая музыка всегда успокаивала его мятежный дух, и смотрел на старика, который сидел, подперев рукой седую голову, с нежностью думая об умершей девочке, которую он так любил. Вспоминая разговор, состоявшийся днём, мальчик сказал себе, твёрдо решив принести жертву с радостью: «Я выброшу из головы свой воздушный замок и останусь с этим милым старым джентльменом, пока он нуждается во мне, потому что я – это всё, что у него есть».

Глава 14 Секреты

Джо была сильно занята на чердаке, потому что октябрьские дни становились всё холоднее, а послеобеденные часы укоротились. Часа два или три в день солнце ласково светило в окно под потолком, и Джо сидела на старом диване и деловито писала, разложив перед собой на сундуке черновики, а ручная крыса Скрэббл прогуливалась по балкам у неё над головой в сопровождении своего старшего сына, славного юноши, который, очевидно, очень гордился своими пышными усами. Полностью поглощённая своей работой, Джо строчила, пока не исписала последний лист, затем размашисто подписала своё имя внизу страницы и, бросив перо, воскликнула:

– Ну вот, я сделала всё, что могла! Если вас это не устроит, придётся подождать, пока я не придумаю что-нибудь получше.

Откинувшись на спинку дивана, она внимательно перечитала рукопись, проставляя тире там и сям и вставляя множество восклицательных знаков, похожих на маленькие воздушные шарики. Затем она перевязала рукопись нарядной красной лентой и с минуту сидела, состредоточенно глядя на неё с задумчивым выражением лица, которое ясно давало понять, как серьёзно она относилась к своей работе. Письменный стол Джо здесь, наверху, представлял собой старую жестяную жаровню, которая висела у стены. Под крышкой жаровни она хранила свои бумаги и несколько книг, надёжно закрытых от Скрэббл, которая, также имея склонность к литературе, любила составлять свою библиотеку с выдачей книг на дом из тех экземпляров, которые попадались ей на пути, поглощая страницу за страницей. Из этого жестяного хранилища Джо извлекла ещё одну рукопись и, положив обе в карман, тихонько прокралась вниз, оставив своих друзей грызть перья и пробовать на вкус чернила.