Маленький, большой

— Я должна, Софи, потому что... Нет, не могу сказать: это слишком странно или слишком просто. Я должна пойти, потому что если я не пойду, идти будет некуда. И тебе, и всем другим.

— Не понимаю.

Элис чуть слышно рассмеялась. Ее смех можно было принять за рыдание.

— Я тоже пока не понимаю. Но. Скоро.

— Как же ты пойдешь, совсем одна?

Элис ничего не ответила, и Софи, раскаиваясь, прикусила себе губу. Мужество! Необъятная любовь, похожая на глубочайшую жалость, наполнила ее, и она снова взяла Элис за руку и села рядом. Где-то в доме часы пробили два или три, и каждый удар пронзил Софи как кинжалом.

— Ты боишься? — не смогла не спросить она.

— Посиди со мной чуть-чуть. До рассвета уже недалеко.

Где-то в верхнем этаже затопали тяжелые быстрые шаги. Сестры подняли взгляд. Кто-то прошел у них над головой, через холл, а потом начал проворно и шумно спускаться по лестнице. Элис стиснула ладонь сестры, и Софи поняла смысл ее жеста. Он потряс ее больше, чем любые сказанные Элис слова.

В дверях библиотеки показался Смоки. При виде двух женщин, сидевших на софе, он вздрогнул.

— Все еще не спите? — спросил Смоки. Он тяжело дышал. Софи была уверена, что он обратит внимание на ее взволнованное лицо, но он как будто ничего не заметил. Смоки взял лампу и принялся обходить с нею библиотеку, рассматривая темную массу книг на полках.

— Не знаете случайно, где стоят эфемериды?

— Что-что? — спросила Элис.

— Эфемериды, — повторил Смоки, вытянул с полки какой-то том и задвинул его обратно. — Большая красная книга, где даны положения планет. На любой день. Вы знаете.

— Ты туда часто заглядывал, когда наблюдал за звездами?

— Да-да. — Смоки обернулся к сестрам. Он не совсем восстановил дыхание и казался ужасно взволнованным. — Никто не припоминает? — Он высоко поднял лампу. — Вы не поверите. Я и сам не верю. Но это единственное осмысленное решение. Достаточно безумное, чтобы иметь смысл.

Он ждал вопросов, и Элис наконец произнесла:

— Что?

— Модель. Она будет работать.

— О-о, — протянула Элис.

— И не только это, не только это. — Смоки удивлялся и ликовал. — Думаю, она в самом деле заработает. Для этого она и предназначена. Все так просто! Мне и в голову не приходило. Представляете себе? Элис, дом будет в порядке! Если эта штука начнет вращаться, она потянет приводные ремни! Заработают генераторы! Освещение! Тепло!

Свет лампы падал на его лицо, преображенное и, казалось, приблизившееся к какому-то опасному пределу. Софи отпрянула. Ей пришло в голову, что Смоки едва видит их обеих. Она взглянула на Элис, которая по-прежнему сжимала ее руку, и подумала, что на ее глазах, наверно, выступят слезы, — но нет, это невозможно. Как-то это сделалось отныне невозможным.

— Замечательно, — сказала Элис.

— Замечательно, — кивнул Смоки, снова берясь за поиски. — Ты решишь, что я сумасшедший. Я тоже так думаю. Но я думаю также, что, возможно, Харви Клауд не был сумасшедшим. Возможно. — Он потянул с полки толстую книгу, соседние при этом с грохотом упали на пол. — Вот и она, вот и она, вот и она. — Не оглядываясь на сестер, он направился к двери.

— Лампа, Смоки, — напомнила Элис.

— Ах да. Прости. — Смоки по рассеянности прихватил с собой лампу. Он поставил ее на столик и послал сестрам такую довольную улыбку, что они не могли не улыбнуться в ответ. Комнату он покинул почти бегом, неся под мышкой толстую книгу.

Другая страна

После ухода Смоки сестры сидели молча. Потом Софи спросила:

— Ему ты не скажешь?

— Нет, — мотнула головой Элис. Она начала еще фразу — возможно, объяснение, — но замолкла, а Софи не решилась ничего вставить. — Так или иначе, — вновь заговорила Элис, — я ведь уйду не совсем. То есть уйду, но все же останусь здесь. Навсегда. — Она в это верила. Думала, глядя на темный потолок, высокие окна и окружавшие ее стены, что призыв, обращенный к ней и шедший из самого сердца вещей, рождался не только здесь, но в любом другом месте, и чувство, которое она теперь испытывала, не было чувством потери, просто иногда она принимала его за таковое. — Софи. — Голос Элис внезапно охрип. — Софи, ты должна о нем позаботиться. Береги его.

— Как, Элис?

— Не знаю. Но... ты должна. Я искренне тебя прошу, Софи. Сделай это для меня.

— Хорошо. Но ты ведь знаешь, я не очень умею заботиться и беречь.

— Это ненадолго, — сказала Элис.