Маленький человек из Опера де Пари

Мрачный как туча Жозеф сидел, облокотившись на стойку, в кафе «Утраченное время». Рекламный плакат, красовавшийся на стене над рядами бутылок, окончательно его добил:

У ВАС СЕДЕЮТ ВОЛОСЫ И БАКЕНБАРДЫ?

Красящий лосьон «ТРУБОЧИСТ» — 6 франков за флакон!

— С добрым утром, зятек! — бодро поприветствовал молодого человека Виктор. — Нуте-с, подкрепимся хорошенько перед работой!

Хмуро покосившись на шурина, Жозеф поплелся за ним к столику.

— Похоже, вы нынче не в духе, дорогой зять. Неприятности?

— Если так пойдет и дальше, придется мне разбить свинью-копилку и закупать лосьон «Трубочист» ведрами. А может, никакой «Трубочист» и не понадобится — облысею быстрее, чем лужайка, по которой прошлось стадо баранов, — вздохнул молодой человек. — Меня от этих огурцов в конфитюре уже с души воротит! Если б я питал склонность к алкоголю, мне сейчас могла бы помочь только двойная порция «землетрясения».[26]

— В такую рань? Давайте ограничимся кофе с бутербродами, мне ваша трезвая голова еще понадобится сегодня в лавке. Гарсон, два полных завтрака! Кстати, Жозеф, «Огурцы в конфитюре» — отличное название для вашего очередного романа-фельетона.[27] Откуда столь странный рецепт?

— Смейтесь, злодей! Во всем виновата, между прочим, ваша сестрица. То есть она, конечно, ангел, посланный мне судьбой, но все время требует то огурцов, то конфитюра, в доме уже и еды-то нормальной не осталось. А сегодня подняла меня засветло — пришлось бежать в «Мавританца», будить мадам Бушардá и упрашивать ее продать мне маринованных артишоков!

— У Таша причуды классического свойства — она с утра до вечера пьет чай с лимоном.

— А у меня еще матушка, от которой не спрячешься!

— Эфросинья — сокровище. Благодарите провидение за то, что у вас есть мать, Жозеф. Хотел бы я произносить это слово, не только когда вижу, что на меня из-за угла несется омнибус. Гарсон, счет! — Виктор открыл бумажник, и ему на глаза попалось письмо Эдокси с приглашением на концерт в Катакомбах. — Жозеф, хочу попросить вас об одной услуге… Не могли бы вы обеспечить мне алиби на сегодняшний вечер? Мне надобно кое-куда отлучиться и…

— Я бы с удовольствием, но это невозможно. Если я провожу вечер с вами — значит, меня нет дома; если меня нет дома — значит, нужно как-то объяснить свое отсутствие, а Айрис не так-то легко обмануть.

— Я не могу сказать вам, куда отправлюсь, но это очень важно, Жозеф.

— А я в таком случае не могу придумать ни одного объяснения для Айрис.

— Ладно. Что, если мне необходимо выручить из беды одну даму?

— О! Такое объяснение оценила бы любая жена! А что за дама нуждается в вашей помощи?

— Эдокси Максимова, — сдался Виктор и поспешно добавил: — Нет, это не то, о чем вы подумали! Вот что она мне написала. — Он протянул Жозефу письмо с приглашением, и молодой человек, быстро прочитав, не сумел скрыть восторга:

— Неужто сама Фифи Ба-Рен? Вообще-то, от этой хитрой бестии всего можно ожидать. Но мне не терпится побродить по Катакомбам, а стало быть, я иду с вами — такова для вас будет цена моего молчания. Для всех прочих мы отправляемся оценивать частную библиотеку.

— Нет уж, этот затасканный прием не сработает — наши жены не поверят, да и Кэндзи что-нибудь заподозрит.

— Спокойствие! Герцог де Фриуль засвидетельствует наше присутствие на улице Микеланджело кому угодно. Решено, я сейчас же ему протелефонирую, а если понадобится, сам к нему загляну. Он скажет все, что я попрошу, — мне ведь известна одна его маленькая тайна: лысый олух ворует книжки у внучатых племянников!

— Жозеф, это же шантаж…

— А то! Я в таких делах мастер.

Жозеф и Виктор застали Кэндзи в лавке «Эльзевир»: он замер в экстазе перед манускриптами в роскошных переплетах, разложенными на столе посреди торгового зала. Глаза японца сияли, он чуть ли не облизывался, как гурман, приготовившийся отведать самых изысканных деликатесов.

— Инкрустированные наугольники, форзацы из синего шелка! Потрясающе! И всё в идеальном состоянии — на бумаге ни пятнышка. — Кэндзи погладил раритетный экземпляр в красном сафьяне с желтыми мраморными обрезами.

Жозеф, усевшись за конторку, развернул утреннюю газету.

— Журналисты, как всегда, непоследовательны. Всего три строчки о смерти Жюля Жуи, знаменитейшего поэта-песенника, ничуть не больше о Родольфе Салисе[28] — и здоровенная статья о некой Ольге Вологде, которую угораздило грохнуться на сцене Опера в первом акте какого-то балета!.. Постойте-ка, я уже слышал это имя, и кажется, именно здесь… Вспомнил! Это же подруга Фифи Ба… — Жозеф прикусил язык, поймав испепеляющий взгляд Виктора.

Но Кэндзи и ухом не повел. Он уже положил книгу на стол и, поигрывая очками с половинками стекол, бесстрастно осведомился:

— Жозеф, вы сделали опись изданий Бальзака?

— Разумеется. Мы с Виктором сегодня вечером идем к герцогу де Фриулю — его сиятельство обещал показать мне собрание эротических гравюр. Выйти нам нужно часа в четыре. Вы закроете лавку?

Кэндзи степенно водрузил очки на нос.