Маленький человек из Опера де Пари

— Не сомневаюсь и ничему не удивляюсь. Просто я слегка раздосадован — не ожидал встретить в этом волшебном месте главного редактора «Пасс-парту» — Тут он заметил Жозефа — к нему льнула та самая дамочка в кудряшках, от которой ухитрился избавиться Антонен Клюзель, а Жозеф, бледнея и краснея, сурово отвергал ее домогательства. — Кто это? — спросил Виктор у Эдокси.

— Ваш управляющий, кто же еще?

— Во-первых, он уже не управляющий, а совладелец. Во-вторых, я имел в виду его собеседницу. Мне кажется, я ее где-то видел.

— Вы про ту истеричную блондинку? Она для вас слишком вульгарна. Глядишь, еще подорвет основы вашей нравственности. Только взгляните на ее наигранные жесты, а глазами как стреляет! Она называет себя танцовщицей, однако…

— Танцовщицей? Решительно, я не…

— Вряд ли вы ее встречали. Нелепая жеманница откуда-то с окраин, только и умеет, что дрыгать ножками да вертеть задом. Мы с ней пару раз пересекались еще в ту пору, когда я только начинала выступать на сцене «Мулен-Руж». Помните, Виктор? Славное было времечко! А эта парвеню, думаю, еще своего добьется — и титул отхватит, и богатый особняк, если, конечно, ноги себе не переломает, поспешая за толстыми кошельками… или не объестся пряничными свинками. Вернемся к делу, Виктор. Ольга Вологда тяжело пережила гибель Тони Аркуэ — вы с ним знакомы, он сопровождал меня в тот день, когда я пришла к вам в «Эльзевир» с приглашениями в Опера для Кэндзи.

— Тони Аркуэ погиб?

— В результате несчастного случая. Утонул. Тони — последнее увлечение Ольги, они были любовниками, и эта внезапная смерть ее потрясла. Бедняжка хандрила, плохо спала, мучилась мигренями и в конце концов упала без чувств на сцене прямо во время спектакля. Месье Мори вам об этом не рассказывал?.. Я полагала, что Ольгино недомогание вызвано неврастенией. Врач из Опера дал ей успокоительное и отправил домой, а я просидела у ее кровати всю ночь. Часам к четырем утра у Ольги началась рвота, она корчилась от боли в животе и кричала, что умирает. Я чуть было не ударилась в панику. По счастью, этажом выше живет доктор Маржери. Он осмотрел ее и диагностировал пищевое отравление. Сказал, съела что-то несвежее, ничего серьезного. Однако у меня возникли некоторые сомнения. Что, если ее хотели убить и подсунули яд?

— У вас есть вещественные доказательства?

— Увы, нет, только свидетельство самой Ольги. Анонимный поклонник прислал ей пряничную свинку с надписью «Съешь меня…» или что-то вроде того. Ольга съела маленький кусочек как раз перед выходом на сцену.

— Не берите в голову, Эдокси. Возможно, это просто чья-то злая шутка. В любом случае я не вижу, чем могу вам помочь. Если боитесь за жизнь подруги — обратитесь в полицию.

— Другими словами, это не ваше дело?

— Не мое. Давайте не будем больше к этому возвращаться, Эдокси. — Виктор вернулся на место и демонстративно уткнулся в программку.

1. «Похоронный марш» Шопена.

2. «Пляска смерти» Сен-Санса. «Аве Мария», поэма г-на Алла, читает автор.

3. Хорал и похоронный марш из «Персов». В исполнении принимает участие г-н Ксавье Леру.

4. «В Катакомбах», поэма г-на Марли.

5. Похоронный марш из Героической симфонии Бетховена.[34]

«Да уж, весьма соблазнительно, — хмыкнул про себя Виктор. — Надо было отказаться от приглашения».

Он подобрал с пола миниатюрный букетик, упавший с платья какой-то дамы, и с сожалением подумал о том, что носить такие украшения за корсажем уже несколько месяцев как не модно — теперь дамы крепят их на талии с левой стороны. Расправив стебельки, Виктор пощекотал ими шею сидевшего впереди Жозефа и, когда тот обернулся, пошевелил пальцами — дескать, я намереваюсь потихоньку отсюда смыться.

Часы показывали уже половину первого ночи. Оркестранты начали рассаживаться за пюпитрами — на эстраде было сорок пять человек, и все собрались здесь только ради того, чтобы помузицировать в безумных декорациях на круглой площадке, задрапированной черным крепом. Композитор Ксавье Леру с самоуверенным видом взялся за литавры. Дирижировал оркестром месье Фюре, бывший виолончелист и лауреат, с отличием закончивший музыкальные классы на улице Бержер.

Пока медь и струнные звучали вразнобой, подлаживаясь друг под друга и под взмахи дирижерской палочки, зрители занимали места, образуя группы по интересам. Одинокие и робкие сбились в стайку поодаль от всех, самые шустрые — журналисты — заняли стол, чтобы по ходу концерта чиркать в блокнотах.

Жозеф снова оказался рядом с кудрявой блондинкой, которая так и липла к нему. Поерзав на стуле, она полезла в сумочку и извлекла оттуда фляжку в оплетке и два стаканчика. Из фляжки ощутимо пахнуло бренди.