Маленький друг

— Что, Одум, не хочешь играть на деньги? — уничижительным тоном спросил Фариш. — Ты чо, заделался дьяконом в баптистской церкви?

— Да нет, почему? — Мысль о возможной наживе, которую Кэтфиш вложил в его опухшие от пьянства мозги, постепенно проявлялась на лице Одума, как облачко, одиноко плывущее по чистому голубому небу:

— Папуля, — вдруг произнес тонкий, скрипучий детский голосок от двери.

Это была Лашарон Одум. Она стояла в дверном проеме, отставив в сторону бедро каким-то непонятным для Хилли, но неприятно взрослым движением. На бедре, обхватив ее руками, сидел малыш, такой же грязный и худой, как и сама Лашарон. Рты и щеки у обоих были оранжевого цвета — остатки то ли фанты, то ли леденцов.

— Вы посмотрите, кто к нам пожаловал, — театральным голосом промурлыкал Кэтфиш, хмуря брови из-за неожиданной помехи.

— Папуля, — упрямо продолжала Лашарон. — Ты сказал прийти забрать тебя, когда большая стрелка дойдет до трех.

— Сто баксов, — сказал Фариш. — Решай сам, можешь не играть.

Одум потер кончик кия мелом и подтянул воображаемые рукава.

Он сказал, не глядя на дочь:

— Папуля еще не готов, моя сладенькая. Вот, возьмите по четвертачку, пойдите поглядите на те смешные книжечки.

— Папуля, ты сказал напомнить тебе…

— Я сказал, иди посмотри на книжки! Давай разбивай, — сказал он Фаришу.

— Я сбрасывал.

— Да ладно, — небрежно сказал Одум, — давай уж считай это твоим бонусом.

Фариш взял свой кий и нагнулся над столом. Его взгляд, скользнувший над кием, на секунду встретился со взглядом Хилли, — он был так холоден и сосредоточен, словно Фариш смотрел в дуло револьвера.

Крэк! Шары с треском раскатились по столу. Одум задумчиво прошелся вдоль стола, оценивая ситуацию, затем наклонился над ним и прицелился.

Кэтфиш подошел к группе мужчин, которые начали отходить от игральных автоматов и собираться у стола, тихо перешептываясь. Одум сделал первый удар — изящный, точный, отправив в лузы не один, а целых два полосатых шара.

Последовали нестройные аплодисменты. Кэтфиш, виляя бедрами, профланировал в сторону Дэнни.

— Одум может так держать стол целый день, — тихо сказал он. — До тех пор, пока они не станут играть в «восьмой шар».

— Не волнуйся, приятель, Фариш может бить по шарам не хуже, когда разгонится.

Одум сделал еще один замысловатый удар, при котором биток толкнулся в бок красному шару, который, в свою очередь, послал еще один полосатый шар в лузу. Среди хора одобрительных выкриков Дэнни тихо спросил Кэтфиша:

— Кто в игре? Те двое у автоматов?

— Нет, те выпали. — Кэтфиш полез за пазуху и вытащил какой-то небольшой металлический предмет. Присмотревшись, Хилли с любопытством увидел, что это была фляга в виде голой женщины с высоченной прической и в туфлях на платформе.

— А что так? Кто они такие?

— Да просто двое приличных мальчиков из хороших семей. — Кэтфиш открутил даме голову и небрежным движением уронил ее в оттопыренный карман смокинга. — Те толстяки проездом из Техаса, — прошептал он, слегка поводя глазами и кивком указывая на группу, возглавляемую мужчиной в желтой рубашке, — они в нефтянке, бабла полные карманы. — Он незаметно огляделся, потом поднял к носу обезглавленную даму, сделал глубокий вдох, прикрыл глаза и передал флакон Дэнни.

Дэнни зажал одну ноздрю и тоже сделал вдох. На глазах у него выступили слезы.

— Боже всемогущий! — воскликнул он.

Одум опять ударил, и опять нефтяники зааплодировали. Кэтфиш, внезапно подобравшись, танцующей походкой приблизился к столу и в упор посмотрел на Фариша.

— Что, масса Фариш, плакали ваши денежки? — пропел он, подражая известному черному комику.

Фариш недобро повел в его сторону здоровым глазом, но не пошевелился. Он положил кий себе на плечи, как коромысло, и его толстые руки свисали с обоих краев.

Хилли был настолько возбужден и напуган, что с трудом соображать. Он не понял смысла манипуляций с безголовой дамой, но почувствовал, как изменилось поведение Кэтфиша — в этом было что-то запретное, как в игре — то была азартная, противозаконная игра, это Хилли понял хорошо. Теперь он ни за что не хотел уходить, не дождавшись ее конца. Хилли положил на полку пролистанный комикс, рассеянно взял новый («Тайны замка скелетов») и открыл на первой попавшейся странице. На ней скелет, сидящий в кресле судьи, протягивал костлявую, лишенную плоти руку к зрителям и возглашал: «А сейчас мой свидетель, который также был ЖЕРТВОЙ… укажет нам… КТО ЕГО УБИЙЦА».

— А вот последний в угол! — внезапно вскричал Одум, нанося удар по шару. Восьмой шар полетел по сумасшедшей траектории, ударился о борт, отскочил и упал в лузу на противоположном конце стола.

Зрители заорали и затопали, и посреди этого столпотворения Одум вынул из кармана небольшую бутылку виски и сделал глоток.

— Что ж, давай посмотрим на твою сотню баксов, Фариш, — сказал он.

— За мной дело не станет, — буркнул Фариш, сгоняя новые шары в центр стола и огораживая их треугольником. — Еще партию? Победитель разбивает.

Одум пожал плечами, прицелился и ударил по шарам с такой силой, что восьмой закрутился посреди стола тугой спиралью, а затем упал в лузу.