Маленький Гарусов

- Не "постричься", а "остричься",- механически, по преподавательской привычке, поправила Марина Борисовна.- Но зачем, зачем?

- Просто так. Обновить свою внешность. Стоит пятнадцать копеек. Правда, они для плана меня уговорили еще вымыть голову. Говорю: ладно, мойте хоть два раза. Вымыли два раза.

- Ах, боже мой,- изнемогая, сказала Марина Борисовна,- о чем это мы с вами, какие пустяки, голову два раза, когда я ничего о вас не знаю. Садитесь, рассказывайте...

- Я ведь ненадолго пришел. Только попрощаться. Марина Борисовна так и села.

- Попрощаться? Вы куда-нибудь уезжаете?

- Да, в Магадан.

- Толя, это так неожиданно. Я ничего не могу понять. Объясните, что случилось?

- Ничего особенного. Просто я остро нуждаюсь в деньгах. А там я буду много получать и довольно скоро смогу оплатить квартиру.

- Какую квартиру?!

- Да, вы же еще не знаете. В самом деле, я долго с вами не виделся. Дело в том, что я развелся со своей женой и записался на кооперативную квартиру.

- Развелись с Зоей? Не может быть! Какая нелепость!

- Нелепость, но факт.

- Неужели... неужели женитесь на своей Вале?

- Нет,- сухо ответил Гарусов.- С Валей я расстался уже давно.

- Тогда, простите меня... зачем квартира? Зачем развод?

- Если бы я не развелся, мне не удалось бы вступить в кооператив. Эту квартиру я покупаю не для себя, а для одного человека, которому очень трудно живется.

- Опять человека? - взвизгнула Марина Борисовна.

- Да,- сухо подтвердил Гарусов.- Год назад я встретил одного человека, которому нужно помочь.

- Женщину?!

- Да.

- И опять полюбили? Какой же вы...

- Нет, на этот раз не полюбил. Я слишком разочаровался в любви, чтобы полюбить вторично. Мне просто хочется помочь человеку. Я ничего не жду для себя, думаю только о ней.

- Она... замужем?

- В том-то и дело, что да. Ей очень плохо живется с мужем, единственный выход - квартира. Распишемся, а как только она въедет и получит прописку, разведемся. Квартира останется ей.

Марина Борисовна плакала.

- Толя, я вас не понимаю! Я вас не понимаю! Гарусов смотрел на нее, как взрослый - на ребенка в глупых слезах.

- Не огорчайтесь, Марина Борисовна. Я этого не стою.

- Разве дело только в вас! А работа? - сморкаясь, всхлипывала Марина Борисовна.- Ваша работа? Наша с вами, в конце концов! Неужели вы так, сразу, можете ее бросить? Зачем же мы с вами... Зачем же я...

- Марина Борисовна, я очень перед вами виноват, я поступил эгоистично, я с самого начала знал, что из меня не выйдет научного работника.

- Вышел же, вышел! - топнула ногой Марина Борисовна.

- Плохой.

- И вовсе не плохой! Не всем же быть гениями!

- Всем,- твердо сказал Гарусов.- Кто идет в науку - всем. С моей стороны это была ошибка, ну что ж, постараюсь ее исправить.

- Исправить? А вы кем же туда едете? Дворником?

- Нет, до этого еще не дошло. Инженером-теплотехником.

- Бред! У вас же и диплома нету...

- Там его не требуют. Там нужна работа, а работать я надеюсь не хуже других,- Гарусов слабо улыбнулся.

Этим я отчасти думаю компенсировать вред, который я нанес государству, навязав ему, как вы говорите, плохого специалиста...

- Вечно вы меня будете этим попрекать! Дело не в том, кого вы там навязали, а кого нет. Дело в том, что вы идете прямо по живым людям. Зоя, Ниночка... Подумали вы о них?

- Думал, но ничего не поделаешь. Я, конечно, здорово к ним привязался и не могу себе представить, как я без них буду жить. Но надо войти и в Зоино положение. Иметь такого мужа, как я, было бы тяжело любой женщине. Переносить мои вклады в других...

- Толя, а я? Вы обо мне не подумали! Правда, мы за последние годы мало виделись...

- Марина Борисовна, у вас ведь много учеников.

- Но только один сын. Гарусов помолчал.

- Я... Я вам очень благодарен...

- Какая благодарность? Все это не то, не то...

- Вы меня извините, Марина Борисовна, я должен идти. А долг я вам верну при первой возможности.

- Бог с вами, какой долг? Я и забыла совсем. А когда вы едете?

- Сегодня ночью.

- Боже мой! А я вас задерживаю. Вам некогда, надо собираться. Идите-идите, я вас провожу, осторожнее, в передней темно, лампочка перегорела, никто не купит, кроме меня, а я забываю...

Она бормотала без устали, как заводная. Гарусов ощупью отпер дверь, выбрался на площадку. Она стояла на пороге, положив голову себе на плечо.

- И вот всегда у меня так, всегда так... Косые слезы бежали у нее по щекам. Гарусов медлил.

- Ну, чего вы стоите? Идите, идите! Она махнула рукой. Гарусов ушел.

* * *

Теперь ему надо было зайти к Федору Жбанову. По слухам, Федор был в запое, но все-таки попрощаться надо было.

Когда Гарусов вошел, Жбанов лежал ничком на кровати, подняв толстые ноги на деревянную лакированную спинку. Он нехотя поднял с подушки вялое, несвежее лицо. За последний год Жбанов отрастил усы, и это сильно его не красило.

- А, святитель-великомученик,- сказал он сквозь спутанные усы,явился-таки, приполз! А что у тебя с башкой? Ну-ка, повернись!

Жбанов захохотал.

- Ну и фигура! Дон-Жуан! Казанова! Покоритель женских сердец!