Маленький гончар из Афин(Историческая повесть)

— Вот ты обвиняешь меня, гражданин Хризипп, в беззаботном отношении к надвигающемуся на нас бедствию — к войне с Пелопоннесом!.. Но разве тебе неизвестно, что на верфях Пирея давно уже строятся легкие военные триеры? Да и, повторяю, войска у Афин в случае войны со Спартой вполне достаточно! А гимнастические наши школы готовят нам новых борцов, стрелков из лука, новых гоплитов, да и конница у нас неплохая. Об этом хорошо знают все те наши граждане, которые бывают на гимнастических играх и состязаниях. Верно я говорю?

Гул голосов был ответом ему. В этих голосах слышалось подтверждение и одобрение Первому Стратегу.

— Со стороны моря для защиты Афин нами давно уже построена крепкая, надежная стена Пирейского порта. Или ты позабыл об этой стене, Хризипп? Как видишь, я забочусь не только о постройке храмов! Кроме храмов, я строю также еще палестры — школы для наших детей. Бани, гимнастические школы для афинян. Разве это тоже заслуживает порицания?.. Может быть, вы спросите меня, граждане Афин, — продолжал Перикл, немного помолчав, — ради чего расходую я так много денег на постройки? Да. Денег я трачу много. Но я плачу их беднякам ремесленникам нашим с целью уменьшить их нужду. Я хочу, чтобы их дети и престарелые родители не голодали. Поэтому и зову их работать на постройках вместо рабов, а на это расходуются большие средства. Так вот, теперь скажите мне вы, граждане Афин, разумно поступаю я или нет?

Шумные возгласы одобрения встретили его слова.

Шумные возгласы одобрения встретили его слова.

Когда они немного стихли, Перикл снова взглянул в сторону Хризиппа:

— Ты прав в одном, гражданин Хризипп! — сказал он горбуну. — Да, я трачу немало тысяч драхм, стараясь сделать прекрасными наши Афины. Я хочу, чтобы наш город затмил своей красотой все города Эллады. Поэтому я украшаю его храмами, поэтому я зову к нам в Афины философов, ученых мужей, поэтов и художников, ваятелей. Но разве плохо, что я к этому стремлюсь? Разве это достойно порицания, граждане? В моих начинаниях мне помогают друзья мои — философы Анаксагор и Сократ, ваятель Фидий, поэты Эллады и ее художники. Так скажите же вы, граждане Афин, разве мои мечты расходятся с вашими? Разве мое желание сделать Афины жемчужиной Эллады расходится с желанием всего афинского демоса?

Ему едва дали договорить. Восторженные крики одобрения раздались со всех сторон.

Перикл улыбнулся.

— Я был уверен, что действия мои найдут одобрение у вас, афиняне! — Он поднял обе руки в знак приветствия. — Да иначе и быть не могло, — продолжал он затем, — ведь для всех нас, афинских граждан, одинаково дороги благополучие и слава нашей родины!

— Какой он замечательный оратор! — вырвалось у Алкиноя.

Художник бросил взгляд на Хризиппа, стоявшего неподалеку от жертвенника. Горбун казался расстроенным.

Внезапно какой-то человек в богатой одежде приблизился к камню, на котором стоял Перикл.

— Стыдись, благородный Перикл! — с гневом обратился он к Первому Стратегу. — Как ты унижаешь себя перед чернью! Гнев гложет мне печень[31], когда я вижу, как заискиваешь ты перед демосом, стараясь вызвать его одобрение! Позор! Ты подобен парусу корабля, уступающему движению ветра. Опомнись! Где твоя гордость! Знай, Перикл, заигрывание с демосом не принесет тебе ни славы, ни пользы!

— Напрасно, Леагор, ты допускаешь, чтобы гнев так туманил тебе голову, — спокойно взглянул на говорившего Первый Стратег. — Я никогда не унижал себя перед народом! И мне незачем «заигрывать с демосом», как ты выразился. Меня и афинский демос объединяет одно: общая любовь к нашей родине и желание ей добра. А я всю мою жизнь стремился и стремлюсь только воспитать в моих согражданах чувство справедливости и умение разумно мыслить. И еще стремлюсь я к тому, чтобы афинянам была доступна любовь ко всему прекрасному. Мне остается только пожалеть, что тебе, Леагор, непонятно все это.

— Слава Первому Стратегу Афин!

— Хвала Периклу!

Разнеслись по всей долине громкие крики народа, достигавшие до самых холмов Пникса, где звонкое эхо вторило им.

Перикл спустился с камня.

— Кто хочет еще говорить, граждане? — спрашивали пританы. — Может быть, кто-нибудь не согласен со словами Первого Стратега?

— Кто еще берет слово?

Но в толпе все молчали. На камень больше не поднялся никто.

Лишь друзья Хризиппа, окружавшие его, пытались что-то еще кричать, позорящее Первого Стратега, но их никто больше не хотел слушать.

ГИМНАСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Прошло несколько недель. В одно летнее солнечное утро, свободное от работы в гончарной мастерской, Алкиной поднялся с восходом солнца, чтобы до наступления жары немного поработать возле дома. Ему давно хотелось посадить у входа в дом два гранатовых дерева.

Накануне вечером они решили с Архилом после завтрака пойти вместе в гимнастическую школу, которую художник посещал изредка после работы уже много лет.