Маленький городок в Германии. Секретный паломник

– Из сорока с лишним исчезнувших папок восемнадцать изъяты из числа персональных досье и содержат крайне нелицеприятные факты о высокопоставленных немецких политиках. Их тщательное изучение прямо укажет на наш самый осведомленный и глубоко законспирированный источник информации. Остальные помечены грифом «Совершенно секретно». В них хранились копии англо-германских соглашений по широкому кругу вопросов, включая секретные договоры, и не подлежавшие огласке дополнения к официально опубликованным договорам. Если он хотел поставить нас в затруднительное положение, то едва ли смог бы сделать более удачный выбор. Некоторые папки датированы еще сорок восьмым или сорок девятым годами.

– А особая папка? «Протоколы официальных и неофициальных переговоров»?

– Это и есть то, что мы называли в своем кругу зеленой папкой. Для нее предусматривались специальные процедуры хранения и передачи от одного сотрудника другому.

– Сколько всего таких папок в посольстве?

– Была одна. Еще в четверг утром она находилась на своем месте в сейфовой комнате. Глава референтуры заметил ее отсутствие в четверг вечером, но решил, что она просто в работе. Только в субботу утром у него возникла серьезная озабоченность. В воскресенье он доложил о пропаже.

– Расскажите мне, – попросил Тернер, немного помолчав, – что происходило с ним в течение последнего года. И вообще обо всех событиях за этот период, если не считать выдвижения Карфельда в лидеры Движения.

– Ничего особенного не припомню.

– Тогда почему вы изменили к нему отношение?

– Я и не изменял, – высокомерно ответил Брэдфилд, – поскольку никогда не испытывал по его поводу никаких эмоций – ни положительных, ни отрицательных. Вопрос ставить нельзя подобным образом. Просто за тот год я научился разбираться в его методах. Понял, каким образом он воздействует на людей, как добивается своих целей. Я стал видеть его насквозь – вот в чем суть.

Тернер изумленно посмотрел на него:

– И что же увидели?

Ответ Брэдфилда прозвучал четко и определенно. Категорично, как математическая формула:

– Обман. Мне показалось, я уже ясно дал вам это понять.

Тернер теперь окончательно встал из кресла.

– Я начну с его кабинета, – сказал он.

– Ключ у охранника при канцелярии. Вас уже ждут. Обратитесь к Макмуллену.

– Мне нужно осмотреть его дом, встретиться с приятелями, с соседями. При необходимости я переговорю с его иностранными знакомыми, с кем он контактировал. И в случае надобности устрою переполох в вашем курятнике, перебив все яйца. Если возражаете, пожалуйтесь на меня послу. Как фамилия начальника референтуры?

– Медоуз.

– Артур Медоуз?

– Кажется, так.

Что-то в этот момент задело его: неохотный ответ, намек на неуверенность, почти на смирение, неопределенность тональности, не соответствующей тому, как они общались прежде.

– Медоуз прежде служил в Варшаве, верно?

– Верно.

Тернер повысил голос:

– И у Медоуза хранится список пропавших досье, не так ли?

– И писем тоже.

– А Хартинг формально числился у него в подчинении, конечно же.

– Разумеется. Артур ждет вашего визита.

– Сначала я осмотрю кабинет. – Было ясно, что Тернер сразу принял такое решение и ни при каких условиях не отступит от него.

– Как вам будет угодно. Но вы упомянули о желании осмотреть также и его жилище…

– Да, а что?

– Боюсь, в настоящее время это невозможно. Со вчерашнего дня его квартиру взяла под охрану полиция.

– Такое у вас в пределах нормы?

– Что именно?

– Полицейская охрана.

– Зибкрон настоял на этом. А я сейчас не могу ссориться с ним.

– Охрана распространяется на всех сотрудников?

– В принципе, только на старших по рангу. Думаю, Хартинга включили в список просто из-за удаленности его жилья от посольства.

– Вы, кажется, сами в этом не убеждены.

– Не могу представить другую причину.

– А что касается посольств стран по другую сторону «железного занавеса»? Хартинг часто к ним наведывался?

– Он иногда бывал у русских, но я не знаю, насколько часто.

– Этот Прашко. Бывший его приятель из числа политиков. Вы сказали, он в свое время числился в «попутчиках».

– Да, но с тех пор прошло пятнадцать лет.

– И когда Хартинг с ним расстался? Есть точные данные?

– Имеется запись в его досье. Около пяти лет назад.

– То есть как раз после драки в Кельне. Возможно, именно с Прашко он и сцепился.

– Все возможно.

– Еще один вопрос.

– Слушаю вас.

– Речь о его контракте. Если бы срок действия истекал… Скажем, в прошлый четверг…

– В чем суть вопроса?

– Вы бы продлили его? Еще раз?

– Мы находимся под огромным напряжением. Да, я бы продлил его.

– Вам, должно быть, теперь очень его не хватает.

В дверь заглянул де Лиль. Обычно мягкие черты его лица отображали напряжение и крайнюю озабоченность.

– Людвиг Зибкрон звонил. Коммутатору дано указание не соединять его напрямую с вами. Мне пришлось самому переговорить с ним.

– И что же?

– Это по поводу библиотекарши Эйх – той несчастной, которую избили в Ганновере.

– Какие-то новости?

– Да. Боюсь, она час назад умерла.

Брэдфилд молча обдумывал полученную информацию.