Маленький Марс

Между тем, дети с кожей цвета молочного шоколада подрастали, и не за горами был тот момент, когда они стали бы задавать неудобные вопросы. Где, к примеру, тот мужчина, который часто появляется вместе с ними на фотографиях? И откуда, скажите, взялись эти фотографии в сети, если он никогда не гулял вместе с ними по пляжу? Нам нужно было либо окончательно его убить, либо вернуть к жизни – других вариантов не оставалось.

Мы трудились, как проклятые. Работа в лаборатория не останавливалась ни на минуту. Сотрудники нашего центра чаще спали в креслах подсобки, чем дома в кроватях. И наконец, лекарство, над которым он так долго работал, было готово. Мы распечатали криокамеру и начали процедуру размораживания. Каждый день мы повышали температуру его тела на один градус Цельсия, и через семь с половиной месяцев довели ее до нуля. Мы подключили систему искусственной вентиляции и ввели ему сыворотку для регенерации и созданное лекарство. Его сердце заработало на третий день, на пятый он открыл глаза, а на сороковой – сел в кровати, потребовал ноутбук и принялся читать новости. За те десять лет, что он провел в криокамере, информации накопилось немало.

А следующей ночью он пропал. Его состояние было стабильным, и мы наконец-то разошлись по домам, чтобы выспаться в собственных кроватях. Утром, когда мы вернулись в центр, его комната была пуста. Мы бросились с лабораторию, в восторге от того, что он вновь заинтересовался исследованиями, но там его тоже не оказалось. За день мы перевернули с ног на голову всю страну, чтобы выяснить только одно: накануне ночью он вылетел в Европу на частном самолете из крошечного аэропорта. Мы связались с каждым мало-мальски известным ученым в каждой стране, помеченной на карте, но все было безуспешно. Он не выходил на связь ни с физиками, ни с химиками, ни с биологами. Слухи уже стали просачиваться в прессу, когда нам позвонил управляющий из усадьбы на острове в Индийском океане.

Мы нашли его в занюханной рыбацкой деревушке на берегу океана. Наш ученый сидел на большом черном камне, одетый в дурацкие шорты и гавайскую рубашку. Рядом с ним на скалах растянулись его дети из пробирки с кожей цвета молочного шоколада. Перекрывая шум волн, он рассказывал им по-русски про микробов, а дети, которые ни слова не знали на его родном языке, от души хохотали и мелками рисовали на камнях кривых сороконогих козявок. Располневшая, но все еще очень красивая женщина, которая в прошлой жизни была фотомоделью, потягивала из скорлупы кокоса мятный коктейль. А из ближайшего домика доносился запах пирожков с яблоками и звон посуды – там его родители уже накрывали на стол.

Он махнул на нас рукой, как будто заметил назойливую муху, и вернулся к своим козявкам.

Мы тихонько ушли с пляжа, сели на самолет и вернулись домой. В конце концов, мы уже очень давно научились справляться без него. Регистрация лекарства и сыворотки для регенерации – это очень непростой процесс. И пока он занимался ерундной, кто-то должен был спасать сотни тысяч жизней.

Маленький Марс

Когда он постучал ко мне в дверь, на улице лило, как из ведра. Он стоял на крыльце – влажные рыжие волосы свернулись колечками, белый скафандр слабо светится в темноте, в руках здоровенный серебристый шлем, на губах смущенная улыбка. Не знаю, промокают ли под дождем скафандры, но за шиворот ему наверняка натекло порядочно.

– Извините, что беспокою вас так поздно… Похоже, во всем городке только в вашем доме не спят и горит свет. У меня там аварийная посадка, – он неопределенно махнул рукой в сторону леса. – Шаттл залило, резервные батареи промокли и нет возможности связаться с центром. Даже телефоны разрядились… Летаем в космос, а в обыкновенный дождь становимся беспомощными, как дети! Вы разрешите от вас позвонить?

Я разрешила, и он прошел в дом. Положил на полочку перед зеркалом шлем, поставил перед дверью серебристые ботинки с толстой рифленой подошвой. Я принесла ему телефон.

– Алло, центр? Это номер 2475, у нас аварийная посадка, передаю координаты…

Когда он собрался уходить, дверь жалобно скрипнула.

– А что это у вас с дверью?! – возмутился он. – Несите сюда масло, я сейчас все исправлю.

Пока он разбирался с петлями, я поставила на кухне чайник, достала из шкафа мед и печенье. Он задержался, чтобы выпить со мной чаю, потом остался на ужин, а потом и на завтрак.

Дождь, почти не переставая, лил целую неделю, промокший передатчик не подавал признаков жизни, даже телефонные звонки теперь оставались без ответа, а помощь все не приходила. За те семь дней, что мы провели вместе, мой дом совершенно преобразился. Мой гость прикрутил разболтавшиеся ножки стола. Поменял во всех комнатах обычные лампочки на мерцающие серебристые светодиоды, которые достал из своего космического рюкзака. Починил две кривых ступеньки на крыльце. Вставил в окно новое стекло. Заменил испорченные черепицы на крыше, прочистил систему отопления и идеально ровно покрасил забор в нежно-голубой цвет.