Маленький отель на Санторини

Мы покатываемся со смеху, и на нас недовольно оборачиваются туристы, слушающие унылого экскурсовода, поэтому мы проходим дальше.

К отреставрированному портику с тремя колоннами, покрашенными в красный цвет, мы попадаем в перерыве между экскурсионными группами и успеваем сделать общее селфи на фоне колонн и фрески на стене.

– А эти фрески подлинные? – интересуюсь я, разглядывая изображение с оливковым деревом и быком с золотыми рогами.

– Нет, это копии. Оригиналы находятся в археологическом музее. Если хочешь, можем сегодня заехать туда.

Меньше всего мне хочется тратить последний выходной на Крите на прогулку по музею. Видимо, все мои эмоции по этому поводу отражаются на лице, потому что Руслан смеется:

– Понял, прекрасного понемножку!

Мы идем дальше, и Руслан рассказывает мне историю дворца. Ветер треплет мои волосы и подол красного платья, и мне все время приходится придерживать его, чтобы не продемонстрировать красные стринги не только Руслану, но и многочисленным посетителям Кносса.

– Если я слишком много болтаю, скажи, чтобы я заткнулся, – в какой-то момент говорит Руслан.

– Что? Нет! – бурно возражаю я. – Ты рассказываешь очень интересно!

В рассказах Руслана картины былого величия дворца оживают в моем воображении. Мы бродим по террасам и переходам, попадаем то в комнаты, то в кладовые с огромными пузатыми пифосами для хранения оливкового масла и вина, то в зал с черными отреставрированными колоннами, спускаемся по лестницам вниз-вверх. Сейчас, когда стены дворца разрушены, наружу можно выйти в любом месте. Но я представляю, какие лабиринты тут были, когда стены были целы.

– Теперь я понимаю, почему именно здесь родился миф о Минотавре, – замечаю я, пораженная размерами дворца.

– Представляешь, – со смехом делится Руслан, – недавно на экскурсии одна туристка взяла с собой клубок шерсти – чтобы не потеряться тут и найти дорогу обратно к автобусу.

Мы снова хохочем и идем дальше. Мне не страшно потеряться тут с Русланом хоть на всю жизнь – пока он идет рядом, держит меня за руку и смешит.

В одном из пустых помещений, улучив минутку, когда оказываемся одни, мы целуемся, потому что держаться больше нет сил. Но приближающиеся голоса туристов заставляют нас разомкнуть объятия.

Мы бродим по территории часа полтора, прячемся от палящего солнца во внутренних залах с крышей. Осматриваем тронный зал с гипсовой копией самого древнего трона в мире, бассейны для купаний и покои царицы с глиняной ванной и туалетом – дыркой в полу. Потом еще немножко гуляем вокруг дворца, проходим по самой старой мощеной дороге в Европе и целуемся среди цветущих деревьев, пока не становится слишком жарко.

– Предлагаю сбежать отсюда на пляж, – говорит Руслан, и я с радостью соглашаюсь.

Остаток дня мы проводим на уединенном песчаном пляже. Народу здесь немного, но есть лежаки и зонтики, чтобы скрыться от солнца.

Мы занимаем два лежака, мажем друг друга кремом от солнца, загораем и купаемся, как обычные туристы.

В обед мы перемещаемся под тенистый навес пляжного кафе. В такую жару есть особенно не хочется, и мы заказываем всего два блюда – греческий салат и кальмаров на гриле, которые делим пополам. Я напоминаю Руслану про бутылку вина, которую купила во время вчерашней экскурсии на винодельне, и предлагаю выпить ее вечером у меня в отеле. Глаза Руслана загораются желанием, и я довольно улыбаюсь. Скорей бы вечер!

Когда наши тарелки пустеют, я заказываю мороженое. Официант советует попробовать их фирменное. Я легкомысленно соглашаюсь, а когда он приносит целую пирамиду в креманке, я закатываю глаза.

– Это все мне?!

В креманке лежит половина маленькой дыни, на ней возвышаются три шарика шоколадного и сливочного мороженого вперемешку с кубиками дыни, а венчает все пышная шапка из взбитых сливок и шоколадного сиропа.

– И как это есть? – ахаю я.

– Я помогу, – Руслан берет вторую десертную ложку на длинной ручке, которую предусмотрительно принес официант.

Признаюсь – мороженого вкуснее я не ела! Мы с Русланом все время смеемся, пытаясь не развалить пирамиду мороженого, но она все равно кренится как Пизанская башня, и нам приходится быстрее орудовать ложечками, пока она окончательно не упала и не растаяла. Мы кормим друг друга с ложечки и пачкаем щеки и губы, как дети. А потом идем умываться в туалет, заходим в одну кабинку и набрасываемся друг на друга, слизывая пятна мороженого с щек и губ. Когда Руслан лижет меня в шею, я возмущаюсь:

– Эй, там я точно не могла испачкаться!

– Еще как могла, – хрипло выдыхает он и опускает голову еще ниже – в ложбинку на моей груди.

Не знаю, как далеко мы бы зашли, но нас отрезвляет громкий голос из коридора и грохот железного ведра. Уборщица приходит навести порядок в туалете и начинает с соседней пустой кабинки. Нам удается выскользнуть незамеченными за ее спиной, и мне стоит больших усилий не хихикать, пока мы с Русланом крадемся к двери в коридор.

Мы проводим время на пляже до самого заката. Спина Руслана становится ярко-розовой, и я охаю, заметив это:

– Да ты сгорел!