Маленький памятник эпохе прозы

Несколько раз мы приходили «на видак» к Полине в роскошную по тем временам квартиру: хоть и небольшие, смежные, но целых четыре комнаты на троих! У мамы-папы спальня, у Поли собственная комнатка, родительский кабинет и гостиная. Просто американский жилищный разврат, как в кино! И обставлена хата была совсем не по-советски – антиквариатом. Впервые я видела такое, обалдевала и застывала перед каждым предметом на полчаса: в этом доме можно подолгу зависать рядом с любой вещью, разглядывая её со всех сторон, и не соскучишься. Будучи не шибко в теме, я всё же догадывалась, что мебель куплена в комиссионках и за большие деньги. Как говорится, «ни словечка в простоте», никаких привычных стенок и сервантов, вместо них витиевато резные буфеты на гнутых ножках и комоды красного дерева, под стать им столы и тумбочки, стулья как из фильма по Ильфу и Петрову, мягкая мебель, дико неудобная, но фантастически красивая! Музей.

И во всём этом великолепии царила, периодически обходя владения, роскошная собака колли. На вид гордячка с царственной осанкой, будто она и есть кинозвезда, что сыграла главную роль в сериале «Лесси», а по характеру – ласковый котёнок. Её можно было тискать, обнимать, целовать, тормошить, сколько влезет – она только что не мурлыкала и доверчиво тыкалась мокрым носом в ладони. Иногда по вечерам, когда я бывала у Поли в гостях, мы вместе выгуливали собаку, причём, в любую погоду-непогоду – а что нам-то, молодым! Порой гуляли с колли всей командой, пришедшей «на видак», в перерывах между просмотрами фильмов. Зверушка особенно радовалась большой компании, носилась, резвилась, прыгала вместе с нами – полными энергией ничуть не меньше, чем молодая собачка.

В обители прекрасной старины абсолютно чуждо смотрелась японская аудио и видеотехника. Но что делать? Пришлось совмещать несовместимое, и прямо под картиной в тяжёлой раме с изображением томящихся на массивном столе где-то в семнадцатом веке фруктов расположились толстый чёрный ящик (телевизор), а на нём прямоугольная серебристая металлическая коробка (видак). Всё – фирмА!

В углу, слева от окна, обрамлённого умопомрачительной красоты занавесками с ажурным ламбрекеном, на изящном столике, повёрнутым углом, высилась глыба музыкального центра: двухкассетник, радио и проигрыватель виниловых пластинок. Внизу, внутри столика, за зеркальными дверцами жили несметные богатства: иностранные диски, куча аудиокассет и с самой современной музыкой, и с классикой, а отдельный отсек занимали видеокассеты, которые мы все, разумеется, посмотрели и не по разу. Ещё бы! Это же были «Кто-то пролетел над гнездом кукушки», «Пинк Флойд. Стена», фильмы Феллини и Крамера, «Кабаре», а также «Назад в будущее», «Однажды в Америке» и «Кошмар на улице Вязов».

Взрослым владельцам видаков некоторое время пришлось героически терпеть налёты шумных компаний. Однако всё естественным образом постепенно закончилось, когда у всех в домах появились быстро дешевеющие и доступные видеомагнитофоны или приставки – кто что мог себе позволить. Мы с Тимуром, когда поженились (да-да!), довольно скоро приобрели приставку, и коллективные просмотры переместились в наш дом. А потом и это прекратилось – люди предпочитали смотреть кино у себя. Неуклонно росло благосостояние российских граждан (шутка). Хотя… почему нет? Ведь в итоге абсолютно все «овидачились», даже уборщица, приходящая к Тимуриным родителям дважды в неделю.

Возвращаюсь к рассказу о Полине – сейчас речь о ней. Итак, Полина. Она выросла в семье экстра-супер переводчиков, всегда востребованных и при хорошей работе. Папа в совершенстве знал английский, а мама английский и французский. Они переводили сложные технические доклады и статьи для специалистов, «баловались» переводами художественной литературы, в новые времена именно они писали лучшие тексты для озвучки западных фильмов, лавиной поваливших в Союз. Поскольку их переводы были превосходными, оба стали нарасхват у шарашек, что тоннами везли в страну кассеты.

Полинины предки часто (для советских людей) выезжали за границу, поэтому у них в доме японская техника появилась даже раньше, чем у Тимура. А как они одевались! Только в западное, только в фирменное, со вкусом и элегантно.

Если такие же динозавры, как я, вдруг подзабыли, а юные динозаврики не знали, расскажу, напомню на всякий случай, что с начала перестройки мы все хоть немного, да приоделись, благодаря кооператорам, намастырившимся кое-как шить одежду, «варить» джинсы, штамповать босоножки-мыльницы. И ещё благодаря «челнокам», сновавшим туда-сюда по маршруту СССР-Китай-СССР с безразмерными клетчатыми сумками. Поэтому первоначальный голод на шмотки довольно быстро удовлетворили: мы стали чувствовать себя «белыми людьми», одетыми не в страшные, как роба заключённого, изделия фабрики «Большевичка», а всё-таки во что-то модное, яркое, пусть недолговечное и часто сделанное на коленке.