Маленький памятник эпохе прозы

Меня печалило, что у девчонок началась новая, бурная, другая жизнь, и они забывают наше общее детство, была абсолютно убеждена, что Людка в университете вовсю общается с великими умниками, легко находит с ними общий язык и ей хорошо и комфортно. А Людка тем временем скучала по нам с Маринкой и грустила, потому что у нас началась бурная другая жизнь, и мы всё постепенно забываем.

Потерянные детские дружбы, о которых жалеешь по-настоящему спустя много лет, когда уже корабли разошлись слишком далеко друг от друга – не догнать, не докричаться. Со многими такое случалось. Кто-то по глупой юности не ценил, не дорожил, не берёг детскую дружбу, кто-то постеснялся навязываться – так выразились бы взрослые люди. Юные использовали слово «приставать» – не хотели приставать: а вдруг я не нужен/не нужна? И гордо молчали, задрав самолюбивый нос и вздёрнув подбородок, чтобы не дать ходу слезам.

Жизнь не умеет стоять на месте, как бы мы ни молили время утишить свой бег – «чуть помедленнее, кони!». Дудки! Она, жизнь, ни на секунду не замрёт, и как вредный котище (знаю по всем своим Фимкам) специально ускорит шаг решительно и бесповоротно, хоть ты оборись: «Кис-кис-кис, иди ко мне, лапушка, а что я тебе дам, сволочь такая!». Самое прекрасное мгновение удивительно быстро превращается в прошлое, как бы ни хотелось его продлить, растянуть.

Зато это же быстротекущее время, будто выплачивая компенсацию, дарит новые встречи, события и впечатления: для меня нашлось утешение по имени Тимур. Тимур Кондратьев. Запомните эту фамилию – она станет моей на долгие годы. Я, наконец, поменяю паспорт и изменю отчую, девичью фамилию, упрямо тянувшую за собой ностальгические, но всё же грустные воспоминания, а, главное, дарившую всему свету информацию обо мне – как раз то, что хотелось скрыть.

И ещё один человек…

Нерусская Поля

Подруга. Настоящая, любимая. Произошло, как мне казалось, невероятное: ведь по моим тогдашним меркам необходимо, как минимум, общее детство и годы общения, чтобы до такой степени сблизиться. В этом я была стопроцентно убеждена, любя навеки прописанных в сердце Малюдок. Тогда ещё я не знала, что в молодости и дружбы, и любови вспыхивают легко, не то, что в зрелости, и самых значимых людей на всю оставшуюся жизнь мы приобретаем именно в юную пору. За редким исключением. Когда нам за тридцать, создать новые отношения, даже просто приятельские – весьма непростая задача: ну всё не так в человеке и раздражает. Кандидат должен, просто обязан соответствовать миллиону требований, иначе мы не откроем ему ни сердце, ни объятия. Так природа захотела: душа нараспашку и готова к новым «дружбам на века» лишь в молодости.

С Полиной Ивашкевич всё получилось вопреки моим убеждениям в том, как сложно со мной подружиться, насколько проблематично завоевать мою симпатию. Мне было всего семнадцать! И не сложно, и возможно, что нормально.

Поначалу Полина оказалась «в свите» Тимура, но не влюблённой в него дурочкой, а в качестве лидера номер два. Пожалуй, за «номер два» она бы меня пришибла, ведь Поля обожала быть в центре внимания, главной фигурой.

Она «варилась» в Тимуровской команде из любви к компаниям и лидерству. Полина терпеть не могла одиночества, плохо его переносила, а в коллективе была и заметна, и незаменима. Активная, громогласная, весёлая, остроумная и прекрасный организатор вечеринок. Своего рода талант, между прочим! И ещё у неё была недоступная моему пониманию страсть к шумной коллективности. Показалось странным, что из всех девчонок Ивашкевич выделила и выбрала меня. Или вслед за Тимуром, заметив его увлечение, заинтересовалась моей персоной? Похоже на то.

Впервые я разглядела её в конце сентября, когда состоялся первый культпоход нашей наметившейся компании в кинотеатр «Октябрь», что на Калининском проспекте (нынче Новом Арбате), на официальную премьеру в СССР «Унесённых ветром». К тому времени мы прочитали книгу и посмотрели фильм на видео, но сходить всей ватагой на премьеру казалось особенным событием.

С папиной смерти прошло совсем мало времени, и я ещё была никакая. Никуда идти не собиралась. Даже не помню, какая добрая душа меня уговорила. Мне сочувствовали, зная о несчастье: не получалось скрыть горе даже с помощью навыка «держать лицо» – слишком сильна оказалась боль. Но это был первый и последний раз, когда окружающие видели мою слабость.

Словом, сокурсники проявили участие и уговорили пойти в кино. Чья-то мама организовала билеты, кажется, Тимурина, но билетов удалось достать немного, поэтому компания оказалась небольшой, человек восемь-десять, по именам я ещё многих не запомнила. Пожалуй, только Тимура и парочку девочек. Не Полину.

Стены кинотеатра пестрели старыми, из тех ещё лет, и новыми, современными афишами фильма, огромными портретами Вивьен Ли и Кларка Гейбла. Мы шумной группой ошивались в фойе, ждали начала сеанса. Рядом со мной маячил Тимур, но пока я не вполне включилась в реальность и не воспринимала всерьёз его интереса. Полину же заметила из-за маленького происшествия.