Маленький памятник Эпохе прозы

В один из таких вечеров я поняла, как остро не хватает рядом кого-то близкого, чтобы взять его за рукав и говорить, болтать, трепать языком, выговариваться, и чтобы мне отвечали что-то важное и нужное или пустяшное, глупое, банальное. Мне до зарезу необходим друг, подруга. Нина? Нина - прекрасный, близкий человек отныне и навеки, но, к сожалению, она из другого поколения. А мне до зарезу нужна подружка примерно моего возраста! Где вы, девчонки мои? Почему Людка так далеко? Почему Марина исчезла из моей жизни? Почему Вера умерла?

Я стучалась, билась в "аську" к Людке, а она не отвечала. Потом выяснилось, что они с женихом как раз именно тогда поехали в Калифорнию "погреть косточки" и не были на связи целых три недели. Но когда Людка не откликнулась в "аське", я не решилась звонить по телефону. Испугалась чего-то. Не могу объяснить, чего конкретно, но будто побоялась узнать что-то страшное. В одиночестве мои нервы натянулись до предела, я реагировала на всё неправильно, истерически.

Подумала про Полину. Какая бы она там ни была теперь важная и политически занятая, она мой друг. Последний раз Поля дала мне номер своего мобильного и разрешила звонить по нему, когда мне вздумается. "Фирма платит!" - гордо заявила Поля.

Сначала я набрала домашний номер, Полин папа сказал, что её нет. И тогда я позвонила на мобильный.

- Аллоу! - радостным, звонким, родным Полинкиным голосом отозвалась телефонная трубка.

- Полечка, - у меня перехватило горло. - Это я, Белла.

- Ой, - Поля будто испугалась. Или мне показалось? - А... ты... привет! - она будто взяла себя в руки. Или опять показалось? Потом послышалось какое-то шуршание, будто чей-то шёпот и опять шуршание.

- Поль, я не вовремя? - очевидно, подруга закрыла трубку ладонью и что-то кому-то говорила.

- Не-не, всё нормально, - защебетала Поля, по-моему, слишком ненатурально. Показалось? - Я тебя слушаю, Белочка!

Она меня слушает. Что значит - "я тебя слушаю?". Мне расхотелось разговаривать.

- Ну, как дела? - вяло спросила я, лишь бы хоть что-нибудь сказать.

- Так ты ничего не знаешь?

- А что я должна знать?

- А... да нет, ничего. У меня всё в полном порядке, работаю, аж пар из ушей валит, - она рассмеялась собственной шутке. - А ты как, что?

- А я... у меня ма... Да ничего, всё по-старому, работаю там же, благодаря тебе, ещё раз спасибо, - я передумала сообщать ей о маме и брать её за рукав. Не верю я в идиотскую эзотерику, но в тот момент мне, ей-богу, померещилось, что из телефонной трубки дохнуло холодом. Морозом равнодушия и лицемерия. Может быть, даже лжи. Какой лжи? В чём Полина могла меня обмануть? Чушь.

- Да ладно тебе! Слушай... я сейчас немножко занята... у нас тут... круглый стол... Я тебе в ближайшее время звякну, хорошо?

- Конечно, - и я нажала отбой.

Отбой. Не получилось. Что-то не так. Наверное, это я "не так". Мне всё мерещится, всё кажется, я напряжена, взвинчена и поэтому слышу "не тот тон". Не в Поле дело, разумеется, нет.

Буквально через два дня объявилась, наконец, Людка. Она ворвалась в "аську":

- Белочка, родная, что случилось???

Я коротко ответила:

- Умерла мама.

- Сейчас позвоню! Мне нужен твой голос.

Через минуту раздался звонок.

Невозможно было подержать Людочку за рукав, она была очень далеко, но стоило мне услышать её нежное "Белочка моя, родная!", как я тут же разнюнилась прямо в трубку. А потом долго слушала те самые банальные, простые, слова, произносимые любимым голосом, выплакивала свои жалобные, накопившиеся чувства, обмусолив и намочив всю трубку, но насколько же мне стало легче от Людкиных банальностей: "Дорогая! Я с тобой, обнимаю тебя! Очень люблю тебя, держись, я всё время думаю про тебя, Алексу рассказываю, фотки твои показываю... Знаешь, он сказал, что ты - клёвая! По фоткам и по моим рассказам. Хочет с тобой познакомиться, я уже ревную. Только не пойму, кого к кому. Когда же мы увидимся? Приезжай к нам, приезжай, когда хочешь, когда сможешь! Могу помочь с деньгами, ты только визу получи! Так хочу тебя увидеть, ужасно соскучилась!"

Хорошо, что она позвонила и всё это было сказано голосом прямо мне в ухо! Наконец я почувствовала, что не одна во всей вселенной, есть ещё, как минимум, один человек, который меня помнит и любит. А, значит, можно найти силы, чтобы жить дальше. Жить, а не существовать, непонятно, зачем.

Тем временем наступил октябрь.

Октябрь как октябрь. Я медленно, но верно приходила в себя в первую очередь, с помощью работы, в которую погрузилась по самую макушку, будто это последнее дело в моей жизни, во-вторых, с помощью Нины и Люды. На службе я вгрызалась в задания, отрешаясь от всего мира, выверяла всё до последней буковки, на полную мощность врубала примитивную рекламную фантазию и, в качестве побочного эффекта моего желания забыться в работе, вновь стала незаменимым и любимым "кадром". По справедливости.