Маленький памятник Эпохе прозы

Что же случилось потом? Вот дальше мне понять намного сложнее, ситуация непостижимая какая-то! Хотя... возможно, всё просто, как дважды два: Полина начала уставать от своей вечной борьбы, не приносящей лично ей никаких заметных дивидендов. Её партия явно теряла силу и отходила на второй-третий-десятый план - что одна, первая партия, что другая. Хорошо, если их вообще не запретят в условиях начинающегося реванша! А Поле уже двадцать шесть лет - ни семьи, ни любимого человека. Я вспомнила, как однажды она рассказывала мне про Тимура: щёки висят, пиджак трещит, облысел... Были ли в её голосе сожаление и горечь? Вроде, нет. А насмешка? Не помню. Может, она вообще это выдумала зачем-то?

Ведь через некоторое время та же Поля вдруг сообщила, что Тимур похудел, хорошо выглядит, "ты упустила перспективного мужика - не пожалеешь?". Может, как раз тогда в её сознании происходил переломный момент? Полина медленно и мучительно принимала решение? А какое?

Вот такое, к примеру: остаться в политике, но перестать быть среди лузеров, влиться в "ряды", которые побеждают. Тогда и на Тимура она посмотрела другими глазами - взглядом заинтересованной женщины: он ей приятен - как был, так и остался, у них очень много общего (для обоих политика - дело жизни), он разведён и свободен (видит бог, она тут ни при чём). Ну, и понеслось.

Единственное, что она не учла - это мою реакцию, причём, не на её связь с Тимуром, а на отступничество от убеждений, на, в каком-то смысле, предательство. Может, Полина думала, что я к этому отнесусь куда проще? А нет... она ведь до последнего скрывала, пряталась, опасалась. Прекрасно зная, что Тимур мне не нужен. Значит, боялась реакции именно на "смену платформы", на её идейное перерождение.

И ведь права. Мне не в чем её упрекнуть из-за Тимура, их союз не взволновал бы меня никак. Кроме одного: я не смогла бы с ним оставаться в дружеских отношениях после произошедшего, тут у нас появилась бы большая трудность с общением. Но просто так "сглотнуть" высшей степени отступничество - это слишком.

Хотя, кто знает, может, скажи мне Полька такие слова: "Белка, мне так надоело бегать по митингам и пикетам, я хочу нормальной работы, размеренной жизни, семью хочу и покоя, наконец. Сына хочу!" - глядишь, я и поняла бы её чисто по-женски, даже пожалела бы и... Простила? А какое право я имею прощать или не прощать чьи-то убеждения? Я могу только принять или повернуться и уйти.

Стоп! Но ведь нечто в этом роде она мне и говорила! Только при этом наскакивала с претензиями, делая из меня виноватую, это всё и погубило. Да и две лжи сразу - про Тимура и политику - оказались слишком болезненны, чтобы во мне не вспыхнули обида и злость.

И всё же можно было по-другому. Но она не захотела или не сумела. Могли бы мы остаться подругами? Наверное, да, но при таком количестве условий, что проще уже разойтись в разные стороны. Навеки.

Тем временем, в стране всё катилось явно по написанному сценарию и к чертям. Что произошло в Новый год, прямо в праздник, все знают. Я, сидя дома в одиночестве, пялилась в телевизор. В Штатах ещё был белый день, но после наших курантов раздался звонок по телефону от Людки.

- С Новым годом, Белочка! Ну, ты всё видела, в курсе?

- А то.

- И что?

- Откуда я знаю?

- А разве не всё ясно?

- Будем посмотреть...

Ждать пришлось не так уж долго, к концу марта всё на самом деле стало яснее ясного. Началась новая старая эра. Надо признать, что у большинства очередной руководитель страны и его, так сказать, потенциал, вызывали энтузиазм и всплеск надежд на лучшее. Я чувствовала себя растерянной и одинокой. Ведь по моим ощущениям адски засквозило холодом и плесенью из старого погреба, откуда кряхтя выбиралось некрасивое, недоброе, страшно озлобившееся за последние годы прошлое. Оно ощетинилось, изображая улыбку, я не верила этой улыбке. Мне было зябко. А другие видели улыбку, а не гнилозубый оскал. Со мной что-то не так?

Впрочем, мои опасения целиком и полностью разделяла Людка, которая вместо мамы теперь долбила мне мозг. "Ку-ку!" - пищала "аська" и начиналось.

- Белка, надо ехать! В смысле - уезжать. Давай в гости приезжай, повидаемся и всё обсудим. Пока ещё можно ехать.

- Я теперь на билет с трудом наскребу, Люд.

- Да купим мы тебе билет!"

После этих слов я специально "замолчала" минут на двадцать, пока Людка "куковала", как полоумная, спрашивая, куда я исчезла и что случилось.

- Люд. Если ещё раз будет вот это "мы тебе купим", то поссоримся, гарантирую. Не будет такого. Я ясно выражаюсь?

- Ты дура. Но извини. Хорошо. Не будет. Но что ты дальше намерена делать? Неужели ничего?

- Почему же? Я всегда могу рвануть в Израиль. Теперь меня здесь ничего не держит. И никто.

Я одна.

КОГДА НИЧТО НЕ ДЕРЖИТ

Ничто? Никто? А русский язык, с которым связана любая моя работа? Что я ещё умею? Ладно, мне скоро всего двадцать семь, иврит выучу, но кем стану, учитывая мои умения и склонности? Няней? Сиделкой? Уборщицей? Или освою новую профессию? А какую? О, программиста! Ещё лучше бухгалтера. Смешно.