Маленький Паша (СИ)

Леонард нахмурился, ощущая жар на своем лице. Он сглотнул, стараясь сдерживать свой гнев, который угрожал подступить кверху и взорваться. Он глубоко вдохнул с закрытыми глазами, считая до десяти.

— Лен, мне… мне жаль. Было неправильно это говорить, — прошептал Павел.

Мужчина открыл глаза, расслабил челюсть.

— Нет, не было.

Павел начал возиться в своих ползунках. Если они хотели продолжить эту беседу, Павлу нужно было переодеться.

— Тебе следует переодеться, если мы продолжим говорить об этом.

Павел кивнул, полностью осознавая ситуацию, и быстро исчез в ванной. Он вернулся в форменных брюках и простой темно-синей футболке. Куда лучше. Леонард продолжил смотреть на Павла, пытаясь понять, осознает ли парень, какой серьезный разговор их ждет. Они должны хорошо это обговорить, черт возьми. Никакого опускания деталей или заметания проблем под ковер.

— Мы должны быть честны друг с другом, — просто сказал Леонард.

Павел кивнул и сел напротив него, скрестив ноги.

— Я согласен.

— Во-первых, нет, мне не хочется секса с Джоанной. Это мы уяснили?

Чехов выглядел виновато.

— Мне правда жаль, что я это сказал.

— Ничего страшного. Но будь осторожен. — Леонард попробовал говорить ласковей. — Я хочу, чтобы ты мне рассказал, почему тебе так нравится это.

— Просто… у меня особо не было детства. Дома. В России. Такое бывает, когда ты вундеркинд, люди ожидают от тебя взрослых вещей в очень юном возрасте. — Павел казался грустным, рассказывая это. — Моя мать скончалась, когда я был еще совсем маленьким. Были только я и Папа. У нас было мало денег, потому что он грустил и не работал. Он не мог позволить себе покупать мне вещи как игрушки или соски. Я часто носил один и тот же скучный костюм неделю подряд или больше.

— Иисусе, парень… я понятия не имел.

— Я знаю. Я не люблю говорить об этом, поэтому никогда не рассказывал тебе. Но да, мы были бедными. Как только Папа узнал о моем интеллекте, его целью стала работа с ним, чтобы я смог бесплатно учиться в хороших школах и получить работу, которая бы принесла нам деньги. Он не был груб со мной; он просто не знал, как показать свою любовь. Я думаю, это потому, что я сильно похож на маму.

Леонард наклонился к нему и снова придвинул его к своему колену.

— Так тебе нравится детская одежда и все эти вещи потому, что у тебя не было этого в детстве? И по этой же причине тебе нравится называть меня Папой и получать уход по этой же причине?

— Да, вроде того. Я не знаю, как это объяснить.

— И ты уверен, что ты со мной не потому, что нуждаешься в фигуре отца?

Павел выдохнул.

— Да, Леонард. Я уверен. Я просто хочу быть воспитанным, вот и все. А у тебя это хорошо получается.

— Да, — устало сказал Леонард, — это то, чего я боюсь.

— Ты скучаешь по Джоанне, — осторожно ответил Павел.

Леонард ощутил, как сужается его горло.

— Ужасно. И, черт, Паша, я боюсь, как бы все не обернулось неправильным из-за этого. Именно из-за нее мне это так понравилось и показалось легким. Потому что я делал это раньше. Переодевание, кормление, дисциплина. Конечно, я никогда не бил Джо или что-то в таком духе, но я так по ней скучаю. Я скучаю по моей малышке.

Павел кивнул, зарываясь лицом в грудь Леонарда. Он обнял его за талию и поцеловал Леонарда в обнаженный торс. Парень продолжал это еще пару минут, очевидно пытаясь успокоить Леонарда. Тот пытался сосредоточиться на своем дыхании, изо всех сил стараясь не заплакать. Черт возьми, он ведь никогда не плакал.

— Все в порядке, Лен, — пробормотал Павел. — Плакать — нормально.

— Ха! — Он попробовал засмеяться, но звук задохнулся, не успев выйти на поверхность.

— Ш-ш-ш, Лен, ш-ш-ш, — убаюкивал его парень.

Леонард чувствовал, как его нижняя губа дрожала, а глаза горели. Леонард вцепился в Пашу, словно за самое дорогое в жизни, боясь, что если отпустит его, то отпустит и всю жизнь. Он качал его на руках, успокаивая их обоих, когда он понял, что Павел тоже начал всхлипывать. Черт, это было ужасно. Леонард снова протер глаза в последний раз, прежде чем подняться, пытаясь восстановить дыхание. Он подал Паше салфетку.

— Боже, я не помню, когда так плакал в последний раз, — сказал он со слабой улыбкой.

Павел высморкался.

— Думаю, это было нужно нам обоим.

— Да, думаю, ты прав.

Они молчали пару секунд, пока Паша не прикоснулся к лицу Леонарда, осторожно проводя пальцами по его щетинистой щеке, опускаясь к подбородку. Он наклонился и подарил самый мягкий поцелуй, а затем отодвинулся, слегка порозовев.

Он сложил руки.

— Папа?

Леонард напрягся, но попытался ответить мягче.

— Да, малыш?

— Ты лучший Папа, который только может быть у ребенка. Я очень тебя люблю, Папа.

Леонард ощутил дыхание на шее и аккуратно прислонил Пашу к груди, положил руку ему на голову, обещая защиту. Он прислонился щекой к кудряшкам Павла и сидел так пару минут, прежде чем заговорить.

— А ты — лучшее, что могло случиться с Папой, малыш. — Леонард поцеловал его лоб. — Всегда им был, и Папа любит тебя больше всего на свете. Он никуда не уйдет.