Маленький плут и няня

И в эту минуту раздалась пронзительная трель, телефонного звонка.

– Простите, – пробормотал Гарбугли, поднимая трубку. – Вито Гарбугли слушает, – сказал он. – Что? О, конечно, я буду, Марио! – Бросив трубку, он вскочил со стула и проворно выбежал из-за стола. – Мой партнер. Простите, я на минутку. Сейчас вернусь, – пробормотал Гарбугли на ходу.

Дверь, отделявшая его кабинет от кабинета Аззекки, с шумом захлопнулась. Нюхалка тяжело вздохнул и поудобнее устроился в кожаном кресле, с тоской размышляя о том, сколь много несправедливостей в этом мире. Так прошло не меньше пяти минут. Он уже начал было подумывать, что Гарбугли и вовсе не намерен возвращаться – само собой, это стало бы еще одной несправедливостью, от которых не застрахован никто! Но тут дверь широко распахнулась, и длинноногое, очаровательное рыжеволосое создание в коротюсенькой кремовой юбке и зеленой блузке проскользнуло в кабинет, промаршировало прямо к письменному столу Гарбугли, уронило на него сложенный вчетверо желтый листок, кокетливо вильнуло кругленьким задом, улыбнулось оцепеневшему Нюхалке и направилось к двери. Хлопнула дверь, и в кабинете воцарилась тишина.

Нюхалка встал и подошел к окну. Там, далеко внизу, честные люди вроде него самого весело и беззаботно торопились по своим делам. Им не надо было портить себе кровь, платить алименты наглой шлюхе, которая не считает зазорным ложиться в постель с верзилой-техасцем, без конца дымящим собственноручно свернутыми сигаретами. Он вдруг хмыкнул. Подумать только – семеро гномов! А у этого адвоката с чувством юмора все в порядке! Нюхалка покосился в сторону желтой бумажки, оставленной секретаршей на столе Гарбугли. Похоже на телеграмму, вдруг подумал он. И, движимый исключительно самым невинным любопытством, сунул в нее нос.

«Телеграмма

Вестерн Юнион

АЗЗГАР (Аззекка & Гарбугли)

Очень важно и срочно – немедленно переведите пятьдесят к субботе 21 августа уведомлением

Кармине Гануччи».

Ну конечно, горько усмехнулся Нюхалка, Гануччи даже на отдыхе рассылает телеграммы по всему свету, и его мальчики срываются с места как ошпаренные, тогда как горемыкам вроде меня приходится платить бешеные деньги женщине, которую я вряд ли еще увижу. Господи ты Боже мой, неужели я был женат на ней целых шестнадцать месяцев?! Он снова уселся в кожаное кресло. За окном монотонно и приглушенно жужжал кондиционер. Прождав еще немного, он неожиданно для себя задремал.

Когда запыхавшийся Гарбугли наконец вернулся в кабинет, то первое, что он услышал, был храп его клиента. На столе он обнаружил телеграмму от Гануччи. Быстро сунув ее в карман, он нетерпеливо потряс храпевшего Нюхалку за плечо и, дождавшись, пока тот проснется, спросил, хочет ли он обсудить с ним еще что-нибудь. Нюхалка не сразу пришел в себя. Вначале ему показалось, что он снова в Чикаго и ему снова пришлось пережить несколько самых страшных минут в своей жизни, когда его разбудили посреди ночи, чтобы спросить, почему у него такой большой рот. Он тогда еще возмутился: «У кого это большой рот?» И чей-то голос в темноте рявкнул: «У тебя!

У кого же еще!» – «Да пошел ты! С чего ты взял?» – ответил тогда Нюхалка. Поморгав, он наконец сообразил, где находится, уверил Гарбугли, что выяснил все, что хотел (умолчав, само собой, что не собирается платить ни цента дрянной шлюхе), еще раз с жаром поблагодарил адвоката за совет и откланялся.

Внизу, у столика, за которым восседала очаровательная рыжеволосая красотка, которой он уже имел счастье раз полюбоваться, он прикурил сигарету, подмигнул и вышел на улицу.

День обещал быть жарким.

Интересно, а как сейчас в Италии? – подумал он. Тоже, наверное, жарковато. А может, и нет. Что это за пятьдесят, которые Кармине Гануччи просит перевести, и почему это так важно и срочно? Пятьдесят чего? Ведь не долларов же, в самом деле? В этом он был абсолютно уверен. Да вся телеграмма небось обошлась ему раз в десять дороже. Особенно срочная, да еще из Италии. Может, имеется в виду пятьдесят тысяч? И почему тогда так важно, чтобы Кармине Гануччи получил эти пятьдесят тысяч именно к субботе? Это ведь чертова пропасть денег! В конце концов, пятьдесят кусков в канаве не валяются.

И к тому же… и к тому же гувернантка, пользующаяся доверием Гануччи, тоже ведь не приходит к нему каждый день и не цепляется, как репей, выспрашивая про все тяжкие преступления, совершенные во вторник вечером.

Длинный нос Нюхалки, зашевелился, учуяв запах жареного.

.То же самое восхитительное чувство он испытывал в незабываемый день 14 февраля. Дело было в 1929 году в Чикаго. Он тогда едва удержался, чтобы не пуститься в пляс прямо на Уоллстрит. Да, тогда в воздухе тоже пахло жареным, еще как пахло!

Да и сейчас Нюхалка прекрасно знал, кто отдаст все на свете, лишь бы услышать об этом!

И если бы не финансовые затруднения, он непременно взял бы такси, чтобы добраться до Антуана.

* * *