Маленький Сайгон

— Она жива, — сказал он, и повторил: — Она жива.

Фрай испытал облегчение, словно с него сняли тяжелый груз. Груз, который, на каком-то глубинном уровне, он уже приготовился нести всю оставшуюся жизнь. Все что он сумел — это улыбнуться.

Все опять быстро перевели взгляд на телефон.

— Она жива!

Миклсен уже положил кассету в пластиковый футляр и направился с ней к двери.

Дом-пещера был разорен. Фрай так и замер при входе, не сняв палец с выключателя, сердце билось, точно сушильная машина с грузом теннисных тапочек. Телевизор сбит с тумбы, акустические системы отодраны, диванные подушки вспороты, повсюду валялись водонепроницаемые костюмы и доски для серфинга, спортивные плакаты скомканы и разбросаны по полу, кофейный столик перевернут, гитара расплющена, светильники разбиты, ковер сбит в кучу и брошен в угол, дубовый сервант Линды опрокинут, дверцы вырваны с мясом. Ты его хотела забрать, подумал Фрай, и вот он испорчен.

Его ладони тряслись. Не потребовалось слишком много времени, чтобы убедиться: видеозапись исчезла.

Глава 7

Кухня выглядела как после бомбежки; спальня — того хуже. Коробку с елочными украшениями из пещерной части дома притащили в гостиную. Сквозь разруху мигала гирлянда рождественских огоньков, разноцветных, пестрых. Гирлянду повесили на гвоздь, где раньше висела фотография из магазина «Серфер» в рамке за тридцать баксов — которая теперь лежала разбитая на полу — фотография Фрая, победителя соревнований в Пайплайне.

Он обошел дом с нездоровым напряжением, блуждавшим по нервам переменными токами гнева и беспомощности, ощущая потребность кого-то убить. В нем взыграли худшие инстинкты. Они будоражили его, как демоны. В жизни я наделал немало глупостей, но это ни в какие ворота…

Он постоял в комнате минуту-другую. Мерцали рождественские огоньки. Правильно, подумал он, лучшее, что я могу для них сделать — это держаться от них в стороне. Он подумывал о звонке в полицию Лагуны, но когда полиция побывала здесь последний раз — то лишь затем, чтобы застать его с поличным после недостойной выходки на праздновании Хэллоуина. Об этом остались тяжелые воспоминания. Фрай подумывал о звонке Мину, но об этом не могло быть и речи. Он подумывал о звонке Беннету, но ярость Беннета оказалась бы слишком велика, чтобы думать об этом в данный момент.

Он подумывал о звонке Линде, но не отважился.

Вместо этого он позвонил в серфинг-клуб Ньюпорт-Бич. Где бы он ни был, стоило набрать номер, и автоматический информатор успокаивал его в трудные минуты. «Воздух шестьдесят восемь (по Фаренгейту), вода шестьдесят пять, видимость шесть миль, волнение моря два-три фута, ветер южный, порывистый. Специально для ныряльщиков и любителей подводной плавания: видимость под водой хорошая».

Он выслушал автоответчик дважды, затем наконец решил все-таки позвонить в полицию Лагуны.

Два офицера, прибывшие через полтора часа — Симмонс и Кайт — казались девятнадцатилетними юнцами. С ними были невозможно шумные рации. При виде их формы Фрай почувствовал раздражение. Он недоумевал, почему, когда полицейские уменьшают громкость своих раций, звук не становится тише. Симмонс и Кайт заполняли официальные протоколы с выражением скорби, приличествующей скорее сотрудникам похоронного бюро. Кайт делал намеки на Загадочную Служанку. Офицер выделывал нечто комическое бровью. Фрай отослал его к своему адвокату, и Кайт отвязался.

Фрай отвечал на вопросы. Кайт усердно записывал.

Через полчаса подъехал следователь, мужчина среднего возраста по имени Павлик. Он обвел все вокруг одним взглядом, вздохнул и поставил на пол свой кейз.

Именно тогда Фрай впервые заметил слабый, грязный след на полу. Из пещерной части, догадался он, куда они ходили за пленкой. Похоже на ту серую грязь, что была на ботинках убитого парня в «Азиатском ветре». Грязь. В середине августа в Апельсиновом округе эти ребята умудрились отыскать грязь.

— Что они взяли? — спросил Павлик.

— Ничего, — ответил Фрай.

— А что искали?

— Не имею понятия.

— На вас кто-то наезжал?

— Вроде не припомню.

Павлик изучал Фрая через толстые очки.

— Вы были серфингистом? Фрай. Женаты на дочке мэра, верно?

— Честно говоря, не знаю, насколько это верно.

Павлик еще раз осмотрел место преступления, надвинул очки на нос указательным пальцем. Он казался разочарованным.

— Попробую снять отпечатки пальцев.

Кайт и Симмонс ушли говорить с соседями, приглушив громкость своих раций. Однако их уход в темноту улицы сопровождали обрывки переговоров в эфире.

Павлик уже достал кисточки и порошок. Он раскладывал их на открытой крышке кейза с тщательностью близорукого человека. Затем он поставил треножник с лампой, воткнул вилку и направил свет на дверь.

— Эти ублюдки разорили ваш дом на славу.

— Ублюдки?

Павлик пожал плечами, окунул тонкую кисточку в склянку с черным порошком и начал обрабатывать дверную ручку.

— Просто к слову пришлось. Полагаю, все это мог учинить и одиночка. — Он указал на отпечаток ботинка. — Тип с грязными ногами.

Фрай посмотрел на след: налет серого на деревянном полу.