Маленький скандал

— Дальше — жизнь покатилась своим чередом. Шло время. Глория переехала жить к нам. Это несколько помогло. Мы вместе ходили в кино, она красила мне ногти и брала меня в походы по магазинам. Она говорила со мной о маме — папа говорить не мог…

— Но у них же нет доказательств того, что она сбежала с тем мужчиной, — продолжал настаивать на своем Остин. — Она потребовала развода?

— Наверное, — сказала я. — Папа вообще, перестал о ней говорить, когда узнал, что произошло на самом деле. Так что и я постепенно тоже перестала о ней говорить.

Остин вздохнул.

— Ты что, никогда не получала от нее никаких вестей? Ни разу за все эти годы?

— Нет, — сказала я.

— И тебе совсем не интересно, что с ней, где она, чем занимается?

Я переплела пальцы.

— Я этого не говорила. Конечно, мне интересно. Она же мне мать! Как мне не спрашивать себя, где она?

— Господи! — протянул Остин. — Хотел бы я задаваться тем же вопросом. К несчастью, я точно знаю, где находится моя мать. Знаю о ее перемещениях с точностью до минуты каждый день. И я знаю, чем она занимается — сидит у себя в Перри, штат Флорида, перед домашним кинотеатром, который я ей подарил на прошлое Рождество, и смотрит все дневные передачи подряд.

— И это уже кое-что, — сказала я.

— Она звонит мне каждый день в четыре, чтобы ввести меня в курс последних событий очередного сериала, — продолжил Остин, — или чтобы пожаловаться на жену моего брата, которую она считает никчемным созданием.

— Ты счастливчик, — сказала я и встала, глядя на дождь. — А вот я даже не могла отправить матери приглашение на свадьбу.

Я подошла к окну, Остин следом. Он обвил меня руками и крепко обнял.

— Ты думаешь, ей бы понравился Эй-Джи? Я проглотила ком в горле.

— Возможно. А может, она сразу бы разглядела его суть. В отличие от меня. Мама была тихая, но в людях неплохо разбиралась. Она подсказывала папе, кому ему не стоит доверять. И в девяти случаях из десяти оказывалась права.

— По твоим словам, она была хорошей женщиной, — сказал Остин. — Как ее звали?

— Джаннин, — на выдохе сказала я. — Мою маму звали Джаннин.

Глава 23

Остин ушел к себе около девяти, оставив меня в довольно странном расположении духа. Эмоционально я была совершенно измотана, но спать не могла из-за взведенных нервов. Я попыталась почитать, посмотреть телевизор, и даже приняла ванну — лежала там, пока не спала пена, но ничего не помогло.

В полночь я спустилась в студию, села за свой стол и принялась играть цветными карандашами. Я включила плеер с записями, подобранными Глорией. У моей тети были довольно эклектичные музыкальные вкусы — ей нравился рок-н-ролл шестидесятых, рэп восьмидесятых и кантри на все времена.

Последнее время у нее был бзик на Синатру. И этой ночью, когда дождь бил в стекло, я поняла, что Синатра вполне отвечает моему настроению.

Я взяла карандаш и принялась делать наброски. Вначале я, можно сказать, просто водила карандашом по бумаге, но потом занятие меня увлекло. И вот из-под острия карандаша появились готические кресла, фрагменты декора окон и даже крохотный натюрморт с изображением кофейной кружки Глории и персика, который она оставила лежать на столе на бумажной салфетке.

Я начала рисовать фронтон дома, словно по наитию. Величественный особняк в классическом стиле с колоннами в два этажа, с двумя симметричными верандами в виде галерей, плавно огибающих углы. Я набросала эскиз резной парадной двери. Склонив голову, я критично осмотрела рисунок. Нет. Этот дом слишком торжественен и строг, чтобы быть уютным. Надо придать ему немного человечности. Я нарисовала пару грязных сапог у двери и потрепанного плюшевого медведя на качелях на веранде. В дальнем углу возле террасы я пририсовала «плавники» старого «кадиллака». Вот так-то лучше. Но этого было мало. Вначале у меня получилась голова — морда покоится на здоровых лапах, уши назад, потом само собой нарисовалось все остальное. Почему-то у меня получилась дворняга. Просто собака. Собака, терпеливо ждущая, пока ее покормят, приласкают и полюбят.

Как этот дом. Не думая, я принялась рисовать Малберри-Хилл не таким, каким он был сейчас — обтрепанным и заброшенным, а таким, каким он однажды станет, когда в нем будут жить люди, когда семья вдохнет в него жизнь и отогреет его любовью.

Я положила карандаш на стол и подошла к книжным полкам в дальнем углу студии. Мы храним образцы тканей в плетеных тростниковых корзинах на полках, и все у нас рассортировано по цветам, по типу тканей и по производителям: в цветочек тут, в клетку — там; тяжелые обивочные и легкие для штор хранятся отдельно.