Маленький театр

Они уселись рядом на матрасе и долго молчали. Можно было подумать, что Жиль заснул. С чего же начать? Может, рассказать ему о Жерве, о Флоре, о болезни Женни?.. Люка заговорил — никакого ответа. Терпение его лопнуло. Он подтолкнул Жиля кулаком в бок, и тот от неожиданности свалился на пол.

— Ты что это? — пробурчал он, вскакивая.

— Знаешь что, хватит! — крикнул Люка. — Я приехал сюда не со стеной разговаривать. И если ты будешь молчать, я уйду.

— Ну и уходи.

Люка даже растерялся. Он вовсе не собирался уходить и сказал это просто так, не подумав. А этот чудак придрался к слову. Он схватил Жиля за плечи и посмотрел ему в глаза.

— Послушай! Жерве мне всё рассказал. Я знаю, что ты только и думаешь, как бы стать моряком… Я хотел бы помочь тебе. А ты молчишь как рыба.

— Мне никто не может помочь, — пробормотал Жиль, опустив голову.

— Да погоди ты, лучше скажи… Ведь господин Норуа…

Лицо Жиля вспыхнуло. И словно прозвучало сказочное заклинание: «Сезам, откройся» — Жиль заговорил — слова полились потоком; ему так долго пришлось кривляться на сцене, теперь, когда Маленький театр лопнул, Мили не пускает его в Гонфлер, и он будет самым несчастным человеком на свете. Валентин стал булочником, Жерве — официантом, да ещё читает свои любимые книжки… Почему же только ему, Жилю, не везёт? Ведь это несправедливо в конце концов. Для него это вопрос жизни. Эх, если бы Люка знал дядюшку Норуа!..

И Жиль всё говорил и говорил, колотя по коленкам сжатыми кулаками, и голос его прерывался.

— Когда мы ещё жили в Гонфлере, дядя Норуа водил меня на пароход. Я этого никогда не забуду… Море… Смотришь на него, и оно тебя завораживает. Я глаз не мог от него оторвать, кричал, пел… И тогда дядюшка Норуа сказал: «Я из тебя сделаю настоящего моряка, мальчуган!» Была бы жива мама, я бы давно уже плавал.

Голос Жиля сорвался. Люка был взволнован: он никак не ожидал такого напора, такой силы чувств.

— Запасись терпением, дружище! — наконец с трудом произнёс он, чувствуя, что не может подыскать нужные слова.

Жиль вдруг резко обернулся к нему, его голубые глаза яростно сверкали, напоминая цветом море в солнечный день.

— Тебе-то легко говорить… Побыл бы в моей шкуре… «Потерпи! Ты ещё маленький!..» Надоел мне этот припев! Убегу к дядюшке Норуа. Другого выхода у меня нет.

— Но так поступать нельзя, — возразил Люка.

И это «нельзя» всё испортило. Жиль вскочил и с ненавистью посмотрел на Люка.

— Ничего другого ты сказать не мог! Лучше бы я попридержал язык за зубами. И чего ты сюда явился? Кто тебя звал?

Он выскочил из фургона и исчез в пелене дождя. Да, гордиться Люка было нечем.

«Откуда мне было знать, как с ним себя вести, — раздумывал он. — А что я мог ещё сказать этому сумасброду? Он был в такой ярости… Вот ведь чудак…»

— Люка, Люка! — послышался голос Даниэля.

Люка вышел из фургона и вдохнул полной грудью свежий влажный воздух.

— Я за тобой, — сказал ему брат. — А где Жиль?

— Он ушёл. Поедем домой!

— Подожди. Сестра Флоры хочет поговорить с тобой.

Оказалось, что Мили уже в прицепе и у неё на коленях сидит Флора.

— Как я рада тебя видеть, Люка! — ласково сказала она. — Мне хотелось поблагодарить тебя за всё, что ты делаешь для Жерве. Жерве писал мне… Кстати, он не очень устаёт?

Люка принялся её успокаивать. Потом спросил:

— А как маленький Лео?

— О, да это настоящий бесёнок! — рассмеялась Мили. — Муж Маметты ужасно его балует… Просто не знаю, что буду делать с малышом, когда он вернётся. А Жиля ты видел? — вдруг спросила она, и улыбка её погасла.

Люка смущённо уставился в пол.

— Видел…

— О чём же вы говорили?

— Да так, кое о чём…

— Понятно. Трудно мне с ним… — вздохнула Мили.

Люка подошёл к брату, но в эту минуту появился Валентин. Неужели это он? Он так изменился с тех пор, как Люка видел его на сцене, стал подтянутым, уверенным в себе.

— Добрый день… Да это же мальчик из Андели, ей-богу! — воскликнул Валентин, разглядывая Люка. — А вот молодой человек, вероятно, твой брат? Вы привезли Флору?.. Флора, ну поцелуй же меня!

Флора бросилась к брату.

— Знаешь, я вела себя примерно, — сказала она.

— Надеюсь. А то пришлось бы тебе иметь дело со мной… Скажите, а как себя чувствует Жерве? — обратился он к Даниэлю. — Мне его хвалили. Но, может, вы чего-нибудь выпьете? Мили, ты не догадалась покормить наших гостей?

— Мы разговаривали о Жиле, и я совсем об этом забыла… — смущённо сказала Мили.

— А он куда запропастился? Не стоило тебе докучать гостям рассказами о наших неприятностях.

Даниэль внимательно наблюдал за Валентином. Парень ему понравился.

— Мили ничем нам не докучала… — возразил он.

— Вот и хорошо, если так… Не хотите ли пива? — предложил Валентин.

И вот уже хромоногий стол покрыт белой скатертью, четыре банки из-под горчицы выстроились рядом с вазочкой для цветов.

Разливая пиво, Валентин дружески разговаривал с Даниэлем, и Люка был рад, что они понравились друг другу.

— Ну, нам пора, пожалуй, ехать! — сказал Даниэль, вставая.

— Как, уже? — вырвалось у Валентина.