Маленький Темби.

«Разговоры делу не помогут», — сказал Вилли. Темби снова высекли; на этот раз как следует, без всяких дурацких штук с размахиванием розгой в воздухе. Его заставили лечь поперек колен отца, спустили с него штанишки, и когда он встал, Вилли сказал с удовлетворением: «Ну, теперь ему с недельку будет не очень-то удобно сидеть». «Но, Вилли, у него кровь», — вздрогнула Джейн. Потому что, когда Темби уходил негнущейся походкой, широко расставляя ноги от боли, прижав кулачки к глазам, из которых обильно текли слезы, красноватые полосы проступили на ткани его штанишек. В ответ на это Вилли сердито заметил: «А ты чего, собственно, хочешь? Мальчишка стащил вещи, которые стоят много фунтов! Что же, я, по-твоему, должен их ему подарить и сказать еще в придачу: ах, какой ты умница!» «Но это же кровь, Вилли!» «Я не хотел бить его так крепко», — примирительно заключил Вилли.

Он внимательно разглядывал длинный, гибкий прут, словно удивляясь тому, что в нем скрыта такая сила, потом отбросил его прочь. «Должно быть, ему было больно… — сказал он задумчиво. — Он того и заслуживает. А теперь довольно плакать, Джейн. Больше он так делать не станет».

Но Джейн не могла удержать слез. Ее мучила мысль о Темби; Вилли — что бы он ни говорил — тоже испытывал неловкость, вспоминая о порке. Они были бы рады, если бы Темби на какой-то срок совсем исчез и появился позднее, когда пройдет время и они снова смогут быть к нему добры и ласковы.

Однако не прошло и недели, как он снова попросился в няньки к детям; теперь он достаточно большой, объяснял Темби, а Джейн ведь ему обещала. Джейн была так ошеломлена, что не нашла слов. Она ушла в дом, хлопнув дверью перед его носом; а когда узнала, что он все еще торчит в саду и ждет разговора с ней, выслала к нему боя и велела сказать, что не намерена брать воришку в няньки к своим детям.

Несколько недель спустя он снова попросил о том же, и она снова ему отказала. Он стал подстерегать ее на дороге ежедневно, иногда по нескольку раз на день. «Миссус, миссус, моя миссус, разрешите мне работать у вас, разрешите мне работать у вас». Она неизменно отказывала и с каждым разом все больше сердилась. И все-таки, под конец самая эта, совершенно неслыханная настойчивость победила ее. «Я не возьму тебя в няни, но ты можешь помогать мне на огороде», — сказала Джейн. Темби нахмурился, но на следующий день явился на огород — не на тот, что подле дома, а на дальний участок, где выращивали овощи, предназначенные для туземцев. Джейн нанимала специального боя для этого огорода, объясняла ему, когда надо садить, как удобрять землю и правильно ухаживать за ней. Темби должен был помогать бою.

Джейн не часто заглядывала на этот огород. Иногда, проходя мимо, она замечала, что целые гряды овощей перезрели и пропадают зря; это значило, что на ферме появилась новая партия туземцев, которых нужно наново приучать есть то, что им полезно. Теперь, после того, как Джейн родила еще одного ребенка и держала в детской двух нянь, она могла проводить больше времени в лечебнице и на огороде. Здесь она старалась выказывать дружеское внимание к Темби. Злопамятность не была ей свойственна, хотя недоверие к мальчику и не позволило ей взять его в няньки. Она разговаривала с ним о своих детях, о том, что они быстро растут и скоро поедут в городскую школу. Она беседовала с ним о том, как надо следить за чистотой и правильно питаться, советовала заработать побольше денег и купить башмаки, которые предохранят ноги от насыщенной микробами пыли, внушала, что он должен быть честным, всегда говорить правду и во всем слушаться белых людей. Все время, пока она находилась в саду, Темби неотступно следовал за ней повсюду, рассеянно волоча за собой мотыгу, и не сводил с нее глаз. «Да, миссус, да, моя миссус», — повторял он непрерывно, а когда Джейн собиралась уходить, спрашивал с мольбой: «Когда вы придете снова? Приходите скорей, моя миссус». Она стала приносить ему истрепанные книжки, отслужившие свой срок в детской. «Ты должен научиться читать, Темби, — говаривала она. — И, когда ты захочешь получить работу, тебе дадут больше жалования, если ты сможешь сказать: «Да, миссус, я умею читать и писать». Ты сможешь тогда принимать депеши по телефону и записывать поручения, чтобы ты их не забывал». «Да, миссус», — отвечал Темби, почтительно беря книги.

Уходя с огорода, Джейн всегда оборачивалась с некоторой тревогой, вызываемой неистовой преданностью Темби; оборачивалась и видела, что мальчик стоит на коленях на жирной красной земле на фоне яркой зелени и хмурит брови над странными цветными картинками и непривычными для него печатными знаками.