Маленький цветок любви

Я наклонился, поднял пакет, и долго сидел так, боясь даже посмотреть на него. Наконец, сунул руку, нащупал и вытащил бумажный конверт. В нем лежал сложенный вчетверо лист бумаги – ее письмо! Я медленно развернул его, словно это был страшный приговор.

«Милый мой мальчик! Я пишу тебе это письмо на бумаге. Это мои мысли, мой почерк – я хочу, чтобы ты читал эти строки и вспоминал меня.

Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Я скоро умру, ( у меня лейкемия, а в общем, не важно!). Мое тело умрет, но я верю, что душа моя останется в тебе и с тобой! Она останется в этом письме, в твоей памяти, как сокровенное ( ты любишь это слово!) воспоминание. Она останется в той прекрасной музыке, которая соединила нас!

Я хочу, чтобы ты вспоминал все, что случилось с нами этим летом, когда мы любили друг друга. Любили так (я верю в это) как не любили никого другого. Сначала мне было страшно все: покинуть Женю, уехать к тебе в неведомую даль. Но я уже не могла сопротивляться своему чувству. Это было сильнее меня!

А потом, когда ты ласкал меня, шептал мне в ухо самые нежные слова – как я ликовала тогда! Ты – мой, ты только мой и никто не отнимет тебя у меня, не отнимет этих мгновений любви! И я вся выгибалась навстречу тебе и вбирала тебя и мы вместе неслись навстречу самому острому и прекрасному мигу торжества любви.

( вот видишь – я научилась у тебя выражаться поэтично!)

А потом наступало прекрасное блаженство. Я клала голову тебе на плечо, прижималась к тебе и наши тела сливались в одно, какое-то новое тело.

Маленький курортный роман. Маленький цветок любви. Это была моя последняя радость в жизни. Мне кажется ( казалось тогда и сейчас), что вся моя жизнь было ожиданием встречи с тобой, ожиданием этой любви… Извини, это слезы, я их осторожно промокнула, но не стала переписывать. Пройдут года, будет цвести розовый миндаль на окраинах Алушты, будет вечно шуметь море – а меня не будет, совсем не будет… Что ж такова моя судьба!

Когда мы расстались, я сказала тебе: «Никогда мне не звони и не ищи меня, я сама разыщу тебя, когда надо будет». Да, я тогда уже твердо все решила. «Твердо!» Если б ты знал, чего мне это стоило мне? Как я хотела увезти тебя с собой, украсть, привязать к себе неразрывной цепью – чтобы ты принадлежал только мне, мне одной! Но я знала, что ты должен быть свободным – ты принадлежишь всему свету, как и он тебе. Ты будешь жить еще долго, ты должен жить долго! А мне оставалось совсем немного жизни и света.

Прости меня за эти слова, но я не могу не сказать их: Ты не способен любить сильно! Не способен любить так, как люблю я: отдать всю себя, все свои чувства, помыслы, все, что есть в душе, даже жизнь – любимому человеку. Ты можешь быть прекрасным любовником, но лишь на миг. Полюбить сильно, истово – на всю жизнь – ты не способен. Что ж делать, так уж ты устроен. Так устроена жизнь!

Но я ни о чем не жалею! Когда я увидела тебя в первый раз – помнишь, на дне рождения Димы, я вдруг почувствовала и внезапный испуг, и какую-то радость, почти восторг. Я поняла, что это ты, которого я искала и ждала всю мою жизнь! Которого мне предсказала та старуха, Ада.

Я не хотела разбивать твою жизнь, ломать твою судьбу. Ты останешься в семье, будешь жить со своей женой ( она очень любит тебя, хотя тебе иногда достается от нее, за твою мечтательность и рассеянность). А я останусь в тебе, как самая светлая мечта, как сокровенное воспоминание!

Я передаю тебе это письмо и смартфон. Там есть и наши фото, наши селфи. Там записана эта самая прекрасная мелодия, которую мы так любим. На ней записан шум моря. Я записала все это там, в Алуште, когда мы были вместе. Не прощаюсь с тобой – читай, слушай и вспоминай!»

Господи, неужели все произошло в этом году? Еще совсем недавно? Нет, началось все это в конце прошлого года, в декабре.

Мы познакомились и подружились с ее братом Дмитрием зимой. В середине декабря, когда установилась морозная погода, мы поехали с женой покататься на горных лыжах в Лозу. Живописное это местечко было на севере Подмосковья, среди хвойных густых лесов.

Гора, на которой мы катались, была невысокая, пологая, длинная, она как бы спадала каскадами вниз, к реке. За рекой, так же полого поднимался противоположный длинный берег, переходил в огромного размера поле, за которым вдалеке виднелась маленькая деревушка. По бокам этого поля стояли сплошной зеленой стеной ели – их стволы сажисто темнели, когда за ним пряталось солнце.

Обычно мы катались с утра до четырех часов дня. А после обеда шли гулять. Небо на западе наливалось печальным сиреневым светом, потом оно медленно гасло, как в зрительном зале перед спектаклем – наступал вечер, пора зимней сумрачной скорби.

Тем утром, я сразу умчался вниз по склону и, как всегда, проворонил беду. У жены отстегнулось на повороте крепление, она упала, подвернула ногу. Я заметил это только тогда, когда поднимался на подъемнике. Когда я подъехал, возле нее суетился невысокого роста мужчина в красной куртке.